На тридцать первой минуте я вошла во двор и тут же заметила на крыльце курящего братика. Видимо, уже собрался ехать за мной сам. Покорно упустив голову, я подошла к нему.

— Успела, — нужно сразу начинать с плюсов, верно?

Он молча докурил, затушил окурок, вздохнул:

В дом.

Быстро кивнув, я послушно открыла дверь, радуясь, что машин родителей здесь нет, и нырнула в прихожую. Неужели мама просто отдала меня в руки Димы?! Странно, если так, но, думаю, что вряд ли. Завтра мне влетит и от родителей, но вообще, я была уверена, что они тут все вместе меня ждут, поэтому и не звонят.

Мы в молчании дошли до гостиной, я присела в кресло, а Дима остановился рядом, нависая надо мной, как над добычей. Вспомнив недавние слова Ивана про Коршуна и охоту, я не к месту хихикнула. Нервы, наверное.

— Расскажешь шутку? — поинтересовался брат, складывая руки на груди.

— Она тебе не понравится, — честно призналась я. Нет, чувство юмора у него отличное, но не в такой ситуации, когда он вот-вот взорвётся. Шутить про нашу фамилию лучше не сейчас.

— Я слушаю.

— Да говорю же, она тебе не пон…

— Где ты была?! — вдруг взревел Дима, обрывая меня на полуслове и пугая громким голосом. Мамочки.

Я сглотнула.

— На дне рождения. У… у Светкиного парня.

— Не у одноклассника? — уточнил брат.

— Он в параллельном с нами учится. Просто, меня мама и к однокласснику пускать не хотела, а если бы я…

— Ты и мне так написала.

— Чтобы версия была одна, — я жалобно посмотрела ему в глаза: — Дим… ну я ведь ничего не сделала такого…

— Ничего? — приподнял он одну бровь.

— Ну… я имею ввиду, что ничего, чтобы она меня не пускала. Ей до меня дела всю неделю не было, а как я собралась, так сразу и…

Дима присел на корточки, чтобы наши лица оказались наравне, тяжело вздохнул и пристально посмотрел мне в глаза:

— Птенчик, ты хоть немного понимаешь, как я тут…?! Да я же чуть с ума не сошёл!

— Прости…, — виновато пробормотала я, отводя взгляд.

— Зачем ты телефон выключила?

— Я же написала тебе.

— Вот спасибо! — воскликнул он, поднялся и зашагал к окошку. — Написала она! Ты в курсе, что отец хотел в полицию идти?!

— Зачем? — испугалась я.

— За шкафом Карина! Тебя искать! Я его еле отговорил, но потом, когда ты долго не появлялась, начал сомневаться, что правильно поступил.

— Правильно. Спасибо, что отговорил, — поблагодарила я. Да, вот тогда было бы совсем не весело.

— Пожалуйста. Ты у меня больше не ночуешь, только сегодня. И это не я так решил, но считаю, что справедливо. По отношению к тебе справедливо, — договорив, Дима ушёл на второй этаж. Курить, наверное.

А я осталась сидеть в кресле, еле сдерживая слёзы. Вот и погуляла, называется. Хотя, я ведь примерно этого и ожидала. Понятно, что наказание не вечное, но для меня — самое суровое. Из-за конфликтов с мамой Дима у нас почти не появляется, мои ночёвки у него — это практически единственный шанс видеться с братом, потому что днём он в основном на работе. Что ж, догадываюсь, кто именно придумал для меня такое наказание. А папа, как всегда, ей поверил и просто согласился.

Но обиднее всего другое. Моё наказание коснулось и самого Диму, он ведь это имел ввиду, когда говорил, что наказание справедливо по отношению ко мне. Но не к нему, он же не виноват, а теперь я больше тут не ночую. А ведь Дима рад, когда я остаюсь у него. Нет, день рождения хулиганья явно не стоил таких последствий. Он меня даже бесить теперь ещё больше стал, хоть я и пыталась убедить себя, что уж тут Васильев точно не причём. Он ведь меня даже не звал туда, это мне приспичило перед мамой повыделываться и показать, что я выросла.

Чувствуя перед братом жуткую вину, я побрела за ним на второй этаж. Как и думала, Дима нашёлся на своём балконе.

— Дим…

— Что у вас случилось там, птенчик? Катя говорит отцу, что ты ей нагрубила, и чуть ли не драться на неё кинулась. Но я, конечно, в такое не верю, — добавил он.

Я мысленно горько усмехнулась: спасибо за очередную ложь, мамочка.

— Жаль, что папа верит, — печально произнесла я. — А с мамой мы почти не разговаривали даже. Она ко мне в комнату пришла, когда я уже выходить собиралась. Ей не понравилось, как я выгляжу, — на этих словах Дима повернулся и оценивающе на меня посмотрел, будто до этого не видел. Хотя, наверное, из-за нервов так и было.

— Платье нормальное, но я бы тебя умыл, — констатировал он.

— Ну вот. А она просто сказала, что я никуда не иду, и ушла. Ну, мне стало обидно, вот я и уехала… но я не кидалась на неё драться!

Мы немного помолчали, потом брат довольно ухмыльнулся:

— Ох, птенчик, сильно она там бесится!

— Я старалась, — пошутила я, но Дима снова стал серьёзным, протянул ко мне руку:

— Телефон.

— Чего? — не поняла я, хмуря брови.

— Часть твоего наказания, — пояснил он. — Выключи его, чтоб не названивали тебе, и давай сюда. У меня пока побудет.

— Замечательно, — пробормотала я, исполняя его просьбу.

— Наверное, лучше у меня, чем у твоей мамы, — подмигнул брат, потом решил меня добить: — Ноутбук у тебя тоже забрали.

— Класс.

Что ж, мои родители берут пример со Стадниковых, теперь смогу на себе испытать, каково это. А я, кстати, как и Пашка, уверена, что не провинилась настолько сильно.

— Погуляла хоть нормально?

— Тебе честно сказать?

— Ясно, — усмехнулся Дима. — Иди спать, птенчик.

— Доброй ночи, — я чмокнула брата в щёчку и покорно поплелась в свою спальню.

Да уж, ну и денёк выдался. Радует, что он, наконец, закончился.

Утром хмурый брат отвёз меня домой, где я почти два часа выслушивала от родителей, какая я ужасная дочь, и всё в таком роде. И мне было так обидно, до безумия обидно! До слёз, которые я упрямо держала до момента, пока не осталась одна в своей комнате. Уж там я вдоволь наревелась! Жалела себя и злилась на маму и папу.

За что они так со мной? Разве я заслужила? Я всегда была послушным и примерным ребёнком, мама сама вынудила меня так поступить! И никто меня не переубедит. А ещё я ни за что не покажу им, как мне на самом деле больно.

Подумаешь, телефон с ноутбуком забрали! Не беда, у меня много книг, найду, чем заняться. Подумаешь, гулять запретили! Со Светкой я буду в школе видеться, а ребятам она сама объяснит, почему я не выхожу. Не навсегда же. Подумаешь, у брата больше не ночую, я… Тут я не нашла, чем себя подбодрить, и разревелась с новой силой. Ничего, подожду до восемнадцати, а потом больше никогда не вернусь в этом дом.