- Красота-а-а! – потянулся Матвей, выбравшись на вольный воздух прохладного утра ранней осени. – Тепло-о-о. Артур, где ты там, выбирайся. Или заснул?

- Я вылезти не могу – куртка застёгнута, – прокаркал юношеским тенорком воронёнок.

- Наконец-то! – воскликнул Филантей, выходя из избушки. – Все живые?

- Живые, живые, – проворчал Матвей. – Ещё бы немного и стали б не живые. Ну, я пошёл, хозяйство проверю, – задрав хвост трубой, подался за избушку.

Филантей обошёл лежащую на траве инсталляцию. Лукерья, лёжа на правом боку, вытянула руку, на коей покоилась её голова, сжимая пальцы в кулак, словно за что-то держалась. Второй рукой она держалась за руку мужчины. Он так же лежал на боку, лицом к ней, тоже вытянув вторую руку и сжимая кулак. Между ними лежали на боку ребята. Тимур буквально впечатал Егорушку в бабушку, одной рукой ухватившись за верёвку, опоясывающую Лукерью, другая тоже была вытянута, словно он за что-то держался. Руки, что были вытянуты над головами, были напряжены. На лицах отпечаталось сверхмерное напряжение, какое они испытывали до момента переноса.

- Да-а-а, досталось вам, – проговорил сочувствующе Филантей, покачав головой.

Спустя несколько часов очнулся Моррис. Зашевелился, простонав и откидываясь на спину. Затих, проверяя резерв. «Мда, почти пусто. Вот это я выложился», – подумал. Сел, стянув перчатки и разминая затёкшую руку.

- И где это мы? – спросил, пытаясь оглядеться, но оставил попытку – сильное головокружение не давало пошевелить головой.

- Дома мы, – ответил Матвей, нарезавший круги вокруг лежащих вповалку людей в ожидании, когда придут в себя.

- Это хорошо, что дома, – с облегчением выдохнул Моррис. – Филантей, ты здесь?

- Здесь я, – ответил домовик-механик, обходя Морриса так, чтобы тот его видел.

- Маленький ты какой-то, – щурясь, посмотрел Моррис на Филантея.

- Ну, не всем быть такими верзилами, как ты, – Филантей ростом был вровень с сидящим Моррисом. – Чего хотел?

- Будем знакомы – Моррис. Будь гостеприимным хозяином, завари нам питьё, как во фляжках высылал. Иначе не очухаемся.

- Так готово питьё, на печи дожидается. Сварил, как только вас сюда сгрузили. Настоялось. И обед по заказу, полчаса, как доставили.

- И давно мы тут отдыхаем?

- Так с вечера. Как раз светило в закат ушло. Сейчас-то уже полдень. Вас тут уложили и велели не тревожить, пока сами не проснётесь. А под утро вас трясти стало. На улице тепло, на вас куртки с сапогами, хоть в сугробе ночуй, а вас трясёт, как в лихоманке. Вон, ребята ещё до сих пор дрожат.

Моррис посмотрел на ребят, на Лукерью. Они действительно нет-нет да вздрагивали, словно замёрзли.

- А ты, никак, новый член семьи? Я так понимаю, – с хитрым прищуром осведомился Филантей.

- С чего ты взял? Я в свой мир возвращаться буду, – проговорил Моррис, развязывая верёвку.

- Ну-ну, – покивал головой Филантей, словно утверждаясь в чём-то своём. – А вот и Лукерья очнулась! – обрадовался и поспешил к ней. – Как ты, Лукерья Савельевна? Встать можешь?

- Не знаю. Всё тело ломит, в голове кружение и перед глазами всё плывёт. Да ещё вдобавок, морозит. И рука, вот, как не своя, – потёрла руку, отходящую от онемения. – Я, наверно, ещё маленько полежу.

- Полежи, Лукерья, – посоветовал Моррис. –  Скоро отпустит. А я, пожалуй, встану.

Моррис снял сапоги, и на ногах тут же появились его родные. Осторожно, медленно поднялся, снял куртку. Внутри всё дрожало, но наружу не выходило, не трясло.

- Ну, Филантей, где там твой отвар? – побрёл в избушку.

Налил две кружки напитка и капнул по две густых тягучих янтарных капли. Филантей следил за ним не отводя взгляда, поэтому для него не было таинственным появление флакона в руке Морриса, как и сапог. Свою кружку Моррис опорожнил сразу в три глотка, вторую понёс Лукерье.

- Лукерья, давай-ка, выпей, полегчает сразу.

Опустился на колени и помог Лукерье сесть. Придерживая легонько кружку, что ходила ходуном в трясущихся руках женщины, и саму женщину, помог выпить. Лукерья выпила и передёрнулась.

- Какая гадость, это ваше питьё! Бррр, – передёрнулась ещё раз.

- Не правда, моё питьё вкусное! – не всерьёз возмутился Филантей. – Это твой целитель его испортил.

- Лекарство вкусным не бывает, – парировал Моррис. – Зато к вечеру мы полностью восстановимся и телесно и магически.

Моррис развязал на Лукерье верёвку и помог расстегнуть куртку.

- Выпустите меня! – глухо прозвучало из-под Егорушкиной куртки.

Лукерья, развязав на Егорушке верёвку, расстегнула куртку, откуда выбрался на волю немного помятый Артик.

- Артик, как ты подрос! – удивилась Лукерья.

Воронёнок и впрямь увеличился, достигнув своего истинного размера, каким и должен быть молодой годовалый ворон. Он взлетел, разминая крылья и закружил над избушкой и всей стоянкой.

- А где же наш пленник? – озираясь, спросила Лукерья.

- Его Арбитры в Академию унесли, – доложил Матвей.

Лукерья посидела немного и стала подниматься. Моррис не преминул ей помочь, потом подхватив куртку и сапоги вошёл вслед за Лукерьей в избушку. Сбросили куртки на топчан, где лежали спальники, сапоги поставили рядом. Сняли тёплые штаны и свитера.

- Куда-то надо всё это убирать? – озадачилась Лукерья. – Спальники, куртки, сапоги, лыжи.

- Интересно, изготавливают ли в этом мире артефакты с пространственными карманами? – вопрос Морриса был риторическим.

- Никогда не задавалась этим вопросом, – проговорила Лукерья. – Да я и не знала о существовании таких вещей. Но с пространством здесь работают. Хотя бы взять избушку. Под нами помещение не меньше её самой, а снаружи смотреть, и не подумаешь. Ох, внуки, кажется, очнулись.

Кинулась наливать в кружки питьё, налив для Тимура полную кружку, а для Егорушки половину. Но Моррис, капнув в каждую кружку по капле янтарного «сиропа», долил не полную из полной, добавив в ту чистого питья.

- Это Егору, – подал Лукерье кружку с разбавленным питьём. Поспешили к ребятам.

Тимур потягивался, постанывая и покряхтывая, словно старый дед, растирал онемевшую руку, а Егорушка, свернувшись калачиком, всхлипывал.

- Егорушка, внучек, не плачь, – подсела к нему Лукерья. – Давай-ка, вот выпей, и всё пройдёт.

Помогла внуку сесть и выпоила напиток. Егорушка, морщась, выпил, передёрнулся, но смолчал. Тимур, предложенное Моррисом питьё, выпил, как и подобает почти взрослому мужчине,