А Шырдак в это время лежал в своем шалаше и наблюдал за Батыром в волшебную трубу, которую подарил ему Маленький Звездочет. Наблюдал — и радовался…

ШЫРДАК И КАРА

Поступив в первый класс, Кара первым делом научился писать свое имя. Он выводил его на каждом клочке бумажки.

В тот день, вернувшись из школы, он хорошо пообедал и, выходя на улицу, захватил с собой перочинный ножик. Первым делом Кара подошел к растущей во дворе иве и срезал длинный, гибкий прут. Смастерив из него коня, он во весь дух поскакал к дувалу. Здесь росло удобное дерево, чтобы привязать «коня». Потом сорванец вытащил из кармана кусок мела и написал на заборе: «КАРА».

Шырдак наблюдал в это время за мальчишкой в свою волшебную подзорную трубу, которую подарил ему Маленький Звездочет. Когда Кара срезал зеленую ветку, Шырдак покачал головой. Когда тот написал на заборе свое имя, Шырдак нахмурился. Подумав немного, он решительно встал и направился к дому Кара.

А Кара тем временем стоял, оглядываясь по сторонам — где бы еще написать свое имя? А что, если вырезать его на стволе яблони? Тогда навсегда останется…

Дело оказалось нелегким. Кара вырезал только одну букву «К», но уже устал, а на ладони появилась свежая мозоль. «Эх, — подумал он, — ножик затупился. Завтра наточу его — и вырежу дальше». Тут его взгляд упал на надпись, которую он только что вывел на заборе. Там было написано: «КАРА — ХУЛИГАН». Он поспешно кинулся стирать второе слово. Но не успел стереть, как надпись появилась вновь. Кара стоял, чуть не плача, и тут услыхал тихий смех. Оторопев от неожиданности, он оглянулся и увидел рядом с собой Шырдака.

— Что, не нравится? — заговорил тот.

Кара молчал.

— Разве ты не знаешь, что нельзя писать на заборах, что нельзя вырезать на деревьях, что нельзя уничтожать зелень?

— Не знаю… — пробормотал наконец Кара.

— Так знай теперь, и больше никогда так не делай.

— Не буду, честное слово, — ответил Кара.

И сдержал свое слово.

ШЫРДАК И ЗЕРНЫШКО

…Неподалеку от того места, где стоял маленький шалаш, Шырдак попросил водителя остановить машину. Они сердечно попрощались, и водитель поехал дальше: у него был срочный груз — целая машина зерна.

Шагая к шалашу, Шырдак залез рукой в карман и вдруг нащупал там хлебное зернышко. Шырдак остановился. Что же с ним делать? Догонять машину — поздно. Вон она, уже далеко, только пыль по дороге вьется. Что же делать?

— Ай, — решил Шырдак, — оставлю его на дороге. Какая-нибудь птичка найдет — порадуется».

И тут зернышко вдруг заговорило:

— Нет, Шырдак, не оставляй меня на дороге.

— Почему? — удивился тот.

— Птице от меня радости не много, а прорасти на дороге я не смогу — пропаду.

— Ну и что же? — не понял Шырдак. — Вас в одной этой машине много тысяч. Что толку от тебя — от одного?

— А знаешь ты поговорку — «пусть единица станет тысячей»? — спросило зернышко.

— Да, приходилось слышать. Только не пойму, что она значит.

— Ты говоришь, что прибыли от меня немного. Но если меня посадить в землю, будет уже не одно, а несколько десятков зерен.

— Знаю, знаю, — заторопился Шырдак. — Сейчас ты скажешь, что если их тоже посадить, будет несколько сотен зернышек, потом — несколько тысяч…

— Правильно, — ответило зернышко. — Теперь ты понимаешь, почему говорят: «Пусть единица станет тысячей"?

— Понимаю, — подумав, сказал Шырдак, — но ведь это долго — целых три года!

— Больше, Шырдак, куда больше! Но зато через несколько лет урожаем от меня, одного-единственного зернышка, можно будет накормить большой город.

— Значит, и мне скажут спасибо?

— Скажут, если посадишь меня. У людей нет почетнее дела, чем выращивать хлеб…

…Шырдак положит зернышко в карман и пошел искать участок земли, где почва была плодородной и влажной, а камней совсем не было. Там он выкопал небольшую лунку и положил туда зернышко.

— Прощай, сказал он ему, прежде чем засыпать землей. — Вырастай крепким и принеси хороший урожай.

ШЫРДАК И СТАРУШКА

Шырдак в своем шалаше соскучился сидеть без дела. Он взял волшебную трубу и поглядел вокруг. В одном дворе Шырдак увидел старушку, которая грустно сидела под урюковым деревом.

— Ба, что это с ней случилось? — подумал Шырдак и подкрутил линзы, чтобы было порезче.

Понаблюдав с минуту он обулся и чуть ли не бегом выскочил из шалаша…

Старушка была очень старенькая. Сегодня ее внучек вместе с отцом уехал в город, и она осталась одна. Некому было сорвать ей спелого урюка, который она так любила. «Пойду хотя бы посижу в саду, погляжу на плоды», — подумала старушка.

Недолго просидела она под деревом, прямо ей в подол вдруг упал крупный золотистый урюк. Старушка даже не успела удивиться. Только она съела первый урюк, в подол ей тут же шлепнулся второй…

Старушка поглядела вверх — почему вдруг стали падать урючины? Может быть, птицы сбрасывают? Или ветер?.. Но ветви не раскачивались под порывами озорного ветра, и птиц не было видно. Подивилась старушка, пожала плечами и пошла домой.

А Шырдак, сидя высоко на дереве, тихонько смеялся. На сердце было легко, как бывает всегда, когда сделаешь доброе дело. Ведь бабушка была очень старенькая, и некому было ей помочь…

РАДОСТНАЯ МУЗЫКА ТРУДА

"Каюм Тангрыкулиев — поэт, он поэт в своих стихах. И в повестях, написанных прозой. Ведь поэзия — это не просто рифмованные строчки, а отношение к жизни, состояние души человеческой». Так пишет московский критик Игорь Мотяшов.

Действительно, настоящий детский писатель должен быть добрым и простым человеком. Тогда он может разговаривать с песками и хлопком, с горами и тополями, с садами и пчелами. Автор этой книги из таких людей.

Каюм Тангрыкулиев — народный писатель Туркменистана, лауреат Государственной премии ТССР им. Махтумкули, а за дошкольные стихи он стал обладателем Международной премии — Диплома Г. X. Андерсена.

О его творчестве написали такие деятели литературы, как Николай Тихонов и Берды Кербабаев, Сергей Михалков и Агния Барто, Анатолий Алексин и Яков Аким, Владислав Бахревский, Владимир Разумневич и другие.

В удивительном краю живет Каюм Тангрыкулиев. Древние обычаи здесь так переплетаются с современностью, что немыслимо отделить одно от другого.

Наверное, это и навеяло Каюму Тангрыкулиеву темы для его стихов, сказок, рассказов, повестей, изданных на 30 языках общим тиражом 25 с лишним миллионов экземпляров, снискавших известность в нашей стране и за