Шрифт:
Закладка:
— Кто ты, богатырь? Ты сидишь на арбе как землепашец, а одет как воин. Из какой ты страны? — спросил Батрадз.
— Я из той страны, где нет огня, — ответил богатырь с забралом. — Вас двое, буду третьим. А где мне лучше сидеть — в седле, или на арбе, это покажет наша общая битва с врагом.
Услышав ответ неведомого ездока, Батрадз обрадовался, а Бадыноко вздрогнул. Стали подниматься к вершине втроем. Опять услыхали позади топот. Неужели четвертый воин скачет им на подмогу? Да, это был воин, но не в кольчуге и в шлеме: огнецветный Тхожей примчался, чтобы помочь Сосруко, ибо оба они, конь и всадник, были друзьями-сподвижниками.
Так и поднялись к вершине Эльбруса, Бадыноко и Батрадз — верхом, неизвестный ездок с забралом — на арбе, а Тхожей — без всадника в седле. На двуглавой вершине Эльбруса вздымалась другая гора, Гора Огня. Она обдавала жаром все, что было кругом, и разбрасывала исполинские искры. Внизу, под Горою Огня, увидели нарты прикованного к скале железными цепями Сосруко. Непомерной величины орел клевал его булатную грудь. Сквозь громаду огня проступал лик еще более огненный, чем сам огонь. То был гневный лик повелителя пламени.
Бадыноко крикнул:
— Эй ты, бог, осрамивший божье звание! Что ты прячешься в гуще огня? Выходи на бой! Ты отнял огонь наших очагов и светильников, ты сделал бессильными наши огнива-кресала, ты заковал в цепи и привязал к скале нашего Сосруко, но мы, нарты, не боимся тебя. Либо отдай нам огонь и отдай, освободи Сосруко, либо, если ты не трус, начнем битву!
Гром раздался в ответ на слова Бадыноко, повеление-молния вылетела из уст бога огня. А повелел хозяин своему кровожадному слуге, повелел орлу отпрянуть от груди Сосруко и ринуться на воинов.
Орел расправил огромные крылья — и настал мрак: этими крыльями был сокрыт свет Солнца. Батрадз, ничего не видя во внезапной тьме, метнул наугад копье, и оно пронзило крыло орла. Показалось, будто в темном доме распахнулось окно: сквозь крыло орла, пробитое копьем, пролился на землю солнечный свет. Послышался орлиный клекот, и был этот клекот предсмертным.
Батрадз при свете Солнца взлетел на коне, вонзил в орла второе копье, опустил копье острием книзу и, сжимая одной рукой древко, другой обнажил меч и отсек орлу голову. Так кончился последний день жизни орла-хищника, ибо нет завтрашнего дня у того, кто служит злу, нет у покорного раба силы Времени. Обезглавленное тело орла упало, и от его падения покачнулись утесы и скалы, и черная тень мертвого хищника пронеслась над землей.
У владыки пламени был еще один слуга — его телохранитель-дракон. Чудовище вбирало в себя влагу родников и озер, иссушало их, и влага превращалась в пасти дракона в туман, и туман, извергаясь из пасти, окутывал землю, чтобы никто не видел пути к богу огня. И вот дракон, по приказу своего повелителя, пополз вниз. Он полз по горам, а из его пасти низвергался туман. Батрадз пустил в чудовище две стрелы сразу. Первая прошла сквозь драконий хвост и упала в пропасть, вторая застряла в пасти чудовища, стала в ней стоймя, не давая ей закрыться. Дракон яростно бил хвостом, от его дыхания поднялись вихри. Тогда воин с забралом, неведомый ездок, начал бросать в раскрытую пасть дракона снопы терновника, которыми была наполнена его арба. Дракон задохнулся, и туман перестал выползать из его пасти. Батрадз приблизился к телохранителю бога огня и обезглавил чудовище.
Необыкновенно светло стало вокруг, прозрачная тишина легла на горы, и увидели воины далеко за горой Черное море, а высоко над горой — жителей неба. Сошли на вершину Эльбруса и глава богов Тха, и бог плодородия, и бог ремесел, и бог — покровитель животных, и украшенная голубым водопадом волос богиня воды, и в цветочном убранстве богиня земли. Тха стал увещевать владыку пламени:
— Стыдись, неразумный! Ты всегда был добрым, ты давал людям свет и тепло, а теперь осрамил божье звание! Не ты ли враждовал с богами засухи и недорода, а теперь ты решил враждовать с людьми. А из-за чего? Из-за какой-то звездочки, сбитой без дурного умысла. Мало, что ли, на небе других звезд? Или ты скуп? Или ты отверг добро и выбрал зло?
Бога огня смутили слова Тха. Он поник пылающей своей головой. А неведомый владелец арбы с неслыханной быстротой подъехал к скале, к которой железными цепями был прикован Сосруко, обнажил меч и стал разбивать мечом цепи. Борзые, две справа и две слева, начали с неистовством грызть железо цепей, и цепи распались, рухнули в пропасть, и Сосруко, познав свободу, спрыгнул на землю. Сила Времени была у Сосруко, и не стал нарт, познавший волю, тратить свое Время даром. Он вырвал из земли дерево, вскочил на Тхожея, поднялся к Горе Огня, погрузил дерево в пламя и с горящей головней помчался вниз, к людям. Вот он мчится, вот он весь перед нами: огонь — цвет его коня, огонь в его руке, огонь в его душе!
Бадыноко, Батрадз и владелец арбы опасались, что владыка огня пустится вдогон за Сосруко, и стали заслоном, готовые к битве с богом. Но повелитель пламени, пристыженный многознающим Тха, решил не преследовать Сосруко. Он сказал — и упали с высоты слова-молнии:
— Я выбираю добро, а не зло. Ступайте с миром. Пусть пылает огонь в очагах и светильниках ваших.
Воины двинулись в обратный путь. Легко было у них на сердце, сила Времени принадлежала им. Увидели они, что человек может одолеть не только человечью ненависть, но и вражду бога, если есть в человеке любовь, если борется он ради огня в светильниках и очагах.
Едут-скачут. Бадыноко обратился к владельцу арбы:
— Теперь, когда нам сопутствует победа, когда рассеялся туман, что клубился из пасти дракона, когда крылья хищной птицы не закрывают свет Солнца, подними забрало, славный муж, скажи нам, кто ты.
Ездок поднял забрало, и Бадыноко увидел с детства ему дорогое и милое женское лицо. То была мать Бадыноко. То ее голос послышался ему в первых словах владельца арбы. Женщина в одежде воина сказала:
— Я знала, что мы тогда победим дракона, телохранителя бога
