Шрифт:
Закладка:
Если мы допускаем возможность неэгоцентрического, но нелингвистического каузального вывода от M к G, как мы должны понимать представление агентом M как просто возможное, что также требуется для IR? Вместо того чтобы предполагать модальный оператор в репрезентируемом содержании, как это было бы естественно в языке, мы могли бы ссылаться на отдельное отношение: развлечение М, в отличие от веры или желания его. Так, Саддендорф и Уитен (2001), следуя Пернеру (1991), отличают вторичную репрезентацию от первичной и метарепрезентации: вторичная репрезентация "отделяет" представляемую цель G от воспринимаемой реальности A, так что G "удерживается в уме" одновременно с A и отличается от нее. В IR, по их мнению, агент "сопоставляет" A и G, "мысленно возвращаясь" от G к A. Одной из стандартных моделей такой "работы назад" является симуляция; с простой точки зрения, симуляция - это просто автономная активация когнитивных, моторных и образных механизмов, создающая форму "проб и ошибок в мышлении... быстрее и безопаснее, чем... оперантное обусловливание или естественный отбор" (Millikan 2006: 118). Однако процесс "сопоставления" A и G путем развлечения M (и, возможно, альтернатив M′, M″, ...) также, вероятно, включает реструктуризацию воспринимаемой и вспоминаемой информации и соотнесение отдельных фрагментов информации (Call 2013: 15). Такое моделирование и структурирование, вероятно, может быть представлено нелингвистически в графических и образных форматах.
Наконец, в отсутствие способности к явной самокритике как понимать эпистемическую норму, согласно которой переходы между этими репрезентациями A, M и G должны быть обоснованы? Мы уже видели, что они могут быть реализованы в строго валидной несентетической системе. Минимальное дополнительное ограничение состоит в том, чтобы агент был достаточно чувствителен к фактическим отношениям между A, M и G, так что если бы он получил информацию, указывающую на изменения в этих отношениях, его поведение изменилось бы соответствующим образом. Более надежно, мы могли бы добавить способность к метакогниции - мониторингу качества информации, доступной либо себе, либо другим, - которая опять же возможна в отсутствие метарепрезентации (Proust 2006, и глава 13 в этом томе). И здесь некоторые животные, по-видимому, преодолевают барьер (Smith et al. 2003): например, дельфины и макаки-резусы отказываются от выполнения задания на визуальную дискриминацию в пользу менее требовательного и менее вознаграждаемого задания, когда их результаты становятся ненадежными, что свидетельствует о некотором осознании своей ненадежности.
В общем, мы должны приписать способность к IR, если у нас есть доказательства того, что агент действует, чтобы актуализировать М, даже если М не является по своей сути желательным, потому что он представляет М неэгоцентричным образом как потенциального "создателя различий" в каузальной сети, соединяющей А и G, где его действия чувствительны к качеству его информации об отношениях между А, М и G. Мы уже видели некоторые доказательства того, что некоторые животные обладают каждой из этих составляющих способностей. А как насчет всего пакета?
Большинство обсуждений инструментального познания у животных сосредоточено на использовании инструментов, особенно у приматов и некоторых видов птиц (обзор см. в Shumaker et al. 2011). Наименее сложные случаи предполагаемого использования инструментов связаны с прямым вмешательством в окружающую среду, как в классическом примере Кёлера (1925), когда шимпанзе передвигал ящик, чтобы забраться на него и достать бананы. Следуя Пиаже (1952), многие сравнительные психологи используют задания, в которых животным предлагается достать вознаграждение, прикрепленное к веревке (Jacobs and Osvath 2015), или разложенное на подносе или ткани. К более сложным, менее перцептивно обусловленным тестам на использование орудий труда, которые были пройдены грачами, воронами, орангутангами и макаками-резусами, относятся, в частности, задача с трубкой из басни Эзопа, в которой испытуемые достают еду на дне трубки, добавляя в нее камни (или слюну), чтобы еда плавала в пределах досягаемости; и задача "трубка-ловушка", в которой испытуемые должны вставить инструмент, чтобы достать вознаграждение в одних обстоятельствах, когда ловушка функционирует, но игнорируют ловушку в других обстоятельствах, на что указывают небольшие изменения в установке (Emery and Clayton 2009; Seed et al. 2009). На самом сложном этапе находится использование метаинструментов: использование одного инструмента для создания или получения второго, например, раскалывание одного камня другим, чтобы отрезать кусок веревки с полученным осколком, или использование короткого инструмента для выбивания более длинного. Такое поведение наблюдалось у человекообразных обезьян (Toth et al. 2006; Mulcahy et al. 2005; Martin-Ordas et al. 2012), других приматов (Mannu et al. 2009), новокаледонских ворон (Taylor et al. 2007; Wimpenny et al. 2009) и грачей (Bird and Emery 2009). Наконец, животные также могут использовать сородичей таким образом, что это наводит на мысль об ИК: например, матери орангутангов заставляют своих детенышей доставать пищу, которую они не могут достать сами (например, проталкивая их через узкое отверстие), и затем крадут ее (Völter et al. 2015).
Ограничения на производство и внедрение
В разделе 2 мы проложили путь к инструментальным рассуждениям у животных с помощью неэгоцентрических представлений о каузальной обусловленности и привели некоторые доказательства того, что некоторые животные могут ими заниматься. Но, как отмечалось в разделе 1, одно и то же наблюдаемое поведение может быть вызвано совершенно разными процессами, начиная от проб и ошибок и заканчивая спонтанным озарением. Какие механизмы создания репрезентативной связи от A к G через M считаются заложенными в IR?
Наиболее очевидными механизмами, которые можно исключить, являются те, которые в значительной степени являются врожденными и негибкими, как, например, привычка гусыни перекатывать бродячие яйца обратно в гнездо. Хотя это поведение кажется целенаправленным, оно печально известно своей автоматичностью: даже если яйцо уносят сразу после того, как она начинает его катить, гусыня выполнит весь маневр (Lorenz and Tinbergen 1938/1970). Также правдоподобно исключить действия, производимые в прямой реакции на перцептивные признаки. Например, инструментальный рассудок в задаче по перетягиванию струны должен перетягивать струну, потому что она представляет связь между перетягиванием струны и едой, а не потому, что он воспринимает струну как визуальное продолжение самой еды. Аналогичным образом, перцептивные "аффордансы" могут быть выучены и довольно богаты, но они не влекут
