Помучившись над разгадкой некоторое время, пленник осознал, что решить задачку в лоб не получится, и нужно предоставить подсознанию шанс самому вытолкнуть нужную мысль на поверхность. Из своего предыдущего опыта бессмертный знал, что наилучшим способом для работы с подсознанием является состояние транса, которое в добавок откроет канал для набора энергии. Потратив на свою бессмысленную силовую атаку большую часть ресурсов, Семён теперь пребывал в состоянии энергетического голода, и ему отчаянно требовалась подзарядка. Поэтому пленник бросил бесплодные попытки что-то придумать и погрузился в глубокий транс.

Единственное, что он оставил под контролем – это ментальный блок. Блок был необходим, чтобы, во-первых, исключить проникновение Медины в его мысли, а во-вторых, не допустить утечку энергии к захватчику. Семён намеренно не ставил никаких временны́х рамок для своих медитативных упражнений, тем более, что время в его тюрьме было понятием весьма условным. Звонком будильника для него должна была стать непосредственно та самая подсказка, что содержалась в методах Медины, так что определить, как долго он пребывал в трансе, пленник не мог. Однако, судя по тому, что сил у него значительно прибавилось, этого времени прошло немало.

Очнувшись, Семён уже знал, как выбраться из тюрьмы. Забавно, но дзюдо тут оказалось совершенно ни при чём, этот вид единоборства являлся всего лишь звеном в ассоциативной цепочке. Подсказка состояла вовсе не в том, чтобы использовать силу противника против него самого, а в том, чтобы стать им. В основе столь парадоксального метода лежал философский подход к жизни, утверждавший, что для достижения желаемого не следует пытаться перекроить окружение под свои хотелки, нужно просто измениться самому. В приложении к конкретной ситуации, в которой оказался Семён, эта максима формулировалась примерно так: если у тебя нет возможности проломить стену тюрьмы, то нужно стать стеной, слиться с тем, что ограничивает твою свободу, и тогда ты перестанешь быть пленником.

Казалось бы, задачка с первого взгляда выглядела невыполнимой. Действительно, ну как можно стать кем-то другим, это же нереально. Однако для бессмертного в этом не было ничего невозможного и даже нового, ведь подобным техникам их специально обучали, чтобы убийцы могли выслеживать своих жертв, не имея об их местонахождении абсолютно никаких сведений. Всё, что нужно было бессмертному для успешного поиска – это знать саму жертву. Метод не был таким уж тривиальным, для поиска убийце требовалось как бы растворить свою собственную личность и стать жертвой, думать как он, чувствовать как он, слышать те же звуки и видеть ту же картинку.

Подобную сонастройку или, лучше даже сказать, слияние сознаний можно было осуществить, лишь имея в запасе достаточно времени, но это как раз не составляло для Семёна никакой проблемы, чего-чего, а времени у него было в избытке. Разумеется, слияние с божественным сознанием запросто могло закончится для сознания обычного человека окончательным растворением, фатальной потерей идентичности, но альтернативы всё равно не было, разве что медленно сходить с ума. Нельзя сказать, что Семён вообще не колебался, прежде чем приступить к выполнению своего безумного плана, но колебания эти не были продолжительными. Между гарантированным безумием и риском развоплощения бессмертный вполне предсказуемо выбрал риск.

Практика довольно быстро начала давать результат, чему немало способствовало то обстоятельство, что никакие внешние факторы практикующего не отвлекали, ввиду их полного отсутствия. Сначала это были едва уловимые ощущения, вроде покалывания и слабого сладкого вкуса, но вскоре Семён уже начал слышать какие-то звуки и даже различать движение светлых теней на абсолютно чёрном фоне. Полностью отключиться или заснуть в его ментальной тюрьме было невозможно, поэтому времени на отдых не требовалось, так что непрерывность практики зависела исключительно от воли практикующего, а уж этого бессмертному было не занимать. Пройденная подготовка сделала из Семёна идеальное оружие, подчинённое воле, только раньше это была воля Ордена, а теперь – его собственная.

Вскоре от сознания тюремщика пленника отделяла лишь тонкая завеса, стоило растворить и её, как два сознания сольются полностью. Чтобы из дичи превратится в охотника, Семёну необходимо было пройти через это полное слияние, и именно этот момент страшил его больше всего. Если мощь сознания Медины окажется несоизмеримо большой, по сравнению с его собственной, то никакие ухищрения не спасут бессмертного от развоплощения. К сожалению, оценить эту мощь заранее не представлялось возможным, но всё говорило за то, что она значительная, можно даже сказать, божественная. Наверное, нужно было быть бессмертным, чтобы бросить вызов богу, любой нормальный человек просто признал бы очевидное превосходство высшего разума и опустил руки. Но бессмертных с колыбели воспитывали в полной уверенности, что для них не существует непреодолимых преград, поэтому Семён даже не помышлял о смирении.

Впрочем, уверенность в собственных силах не сделала его безрассудным, не заставила отбросить холодный расчёт и с отчаянием приговорённого броситься в атаку. Семён в полной мере осознавал, что второго шанса у него не будет, поэтому продолжал терпеливо ждать и набираться сил для последнего удара. Нет, он не колебался и не искал поводов отложить нападение, просто ждал, когда будет к нему готов. Наконец он счёл, что подходящий момент наступил, и одним махом растворил разделяющую сознания завесу. Когда два сознания слились, Семён был настолько ошарашен увиденным, что в иных обстоятельствах его ступор однозначно закончился бы полным поражением. Спасло его только то, что он непроизвольно озвучил свои впечатления.

– Да ты вовсе не бог, ты просто машина,– пролепетал пленник,– даже не вся машина, а лишь жалкая шестерёнка.

Можно себе представить, что в этот момент ощутил Медина. Каково это было обнаружить, что пленник, которого ты считал надёжно изолированным, вдруг оказался у тебя за спиной. Впрочем, эксцессы с носителями случались у Магистров и раньше, так что все они отлично умели подавлять сопротивление захваченных сознаний. Правда, вырваться из карцера никому пока не удавалось, ну так и бессмертных раньше никогда не использовали в качестве носителей. В любом случае, непредвиденное освобождение носителя из плена ещё не было достаточно серьёзным поводом для паники. Шок у опытного захватчика человеческих сознаний вызвали слова Семёна, а ещё мелькнувшая перед его внутренним взором совершенно невозможная картинка, которая возникла в тот краткий миг, когда два сознания в одном теле слились. В итоге, на какое-то время и пленник, и тюремщик, оба зависли в ступоре.

Семёну просто повезло, что он очухался раньше своего подселенца, иначе последствия его эксперимента могли бы стать для него фатальными. Разумеется, бессмертный не преминул воспользоваться полученным преимуществом. Миг, и теперь уже сознание тюремщика оказалось захвачено бывшим узником. Правда, долго наслаждаться своей победой Семёну не пришлось, поскольку он вдруг оказался в собственном теле один, Медина просто сбежал. Что ж, этого вполне можно было ожидать, ведь тело Семёна вовсе не являлось для Медины якорем, захватчик в нём обитал исключительно по собственному желанию. А кто же пожелает добровольно жить в карцере?