Шрифт:
Закладка:
Что?!
– Хватит! Прикройся! – велел герцог и, дождавшись, пока девица натянет одеяло обратно на грудь, начал допрос: – Кто ты такая и что делаешь в моей постели?
– Меня зовут Лиана Еррера, – начала признательные показания девица, – матушка сказала, что вы женитесь… После…
Вот значит что. И сюда добрались.
– Как ты проникла за ограду?
– Перелезла, – девушка краснела и смотрела куда угодно, но только не на Алистера. Невеста, чтоб её.
– А где собаки? Отравила?
– Что вы! – возмутилась девушка. – У меня заговор был, чтоб не бросились. И колбаса. Кровяная.
Да она издевается.
– Одевайся! – велел герцог, выходя в гардеробную, чтобы натянуть халат.
– Но как же… – девица мямлила, явно не в силах подобрать слова тому, что собиралась сотворить с герцогом.
– В следующий раз, – неискренне пообещал ди Новайо, затягивая пояс на талии и возвращаясь в спальню.
Девица всё ещё сидела на его кровати, прикрывая грудь одеялом.
– Но матушка сказала, до утра, чтобы видели… – в голубых глазах стояли слёзы. И возможно, кто-то другой, с менее чёрствым сердцем, растаял бы и позволил девице остаться. А потом женился на ней.
Алистер задумался лишь на секунду, оценивающе взглянув на Лиану. Девица была хороша. В её лице загорелась надежда.
А герцог вдруг почувствовал глухое раздражение и желание немедленно избавиться от незваной гостьи.
Сделал несколько шагов к кровати, подхватил девицу вместе с одеялом. Она приглушённо вскрикнула и тут же обвила руками его шею.
Неожиданно сильными руками.
И правда, лиана.
Ди Новайо поставил её на ноги, обмотал одеялом, перекинув его через плечо девицы, и толкнул получившийся кокон в сторону выхода. Лиана протестующе вскрикнула, но герцог рыкнул:
– Пойдёшь голой.
Она тут же замолчала и послушно пошла вперёд. Спустилась вниз по лестнице.
На первом этаже из своих комнат выглядывали проснувшиеся слуги. С любопытством глядели на стыдливо опустившую голову девушку. Надо было раньше о стыде думать. Когда лезла к нему в постель.
Провожать глупышку ди Новайо не пошел. Кивнул дворецкому, и старик в халате и ночном колпаке вышел из каморки, чтобы проводить беззвучно рыдающую ночную гостью до ворот.
– Но как же? – в дверях блондинка попыталась уцепиться за косяк и воззвать к милосердию.
А ди Новайо, злой как тысяча демонов, уже шёл размашистым шагом обратно в спальню. Охрану дома он сменит утром. Сейчас же ему хотелось только спать.
Вот только как теперь уснуть после такого визита?
Непрошенные мысли бабочками закружились и полетели в сторону волшебного шато.
Герцог снова разделся и рухнул в постель, прежде проверив, не прячется ли там ещё парочка голых девиц. Уснуть удалось нескоро. Ди Новайо крутился, переворачивал прохладной стороной подушку. Но проклятые бабочки всё летали, показывая картины прошлого. Того, где совершенно определённо он сделал ошибку.
Вот если бы можно было всё развернуть назад. Но сделанного не воротишь, это Алистер знал точно. Поэтому ему ничего не оставалось, как уснуть, чтобы вслед за бабочками улететь в шато. К той, которую теперь он мог видеть только во снах.
Когда восторги поутихли, старшина каравана отвел меня в сторону и спросил:
– Бежишь? – его темные глаза смотрели, не отрываясь.
– Бегу! – честно сказала я, тяжело вздыхая.
Он еще раз оглядел мою добротную одежду, светлые прядки, выбившиеся из-под платка, и принял решение:
– Жаль, не успеем тут на свадьбе поиграть. Ну ладно. Погоня будет?
– Если исчезну, думаю, нет, – затаив дыхание ответила я.
– Тогда… вон тот фургон с красными колесами. Будет твой. Там сейчас реквизит, наведешь порядок, расчистишь угол и живи. На рассвете выезжаем!
От восхищения и благодарности перехватило дыхание. Я кивнула и сразу ринулась к фургону, подозревая, что там и сесть некуда, не то что ехать целый день.
Бардак в своем новом жилище я разгребала почти до рассвета. Булавы, шпаги, ящики, посуда, какие-то линялые тряпки… Все это валялось кое-как, сырело, воняло и портилось.
Первым делом я освободила уголок, в котором собиралась спать, а потом взялась за уборку. Что-то подвесила к потолку и перекладинам фургона, что-то уложила ровнее и плотнее, что-то вообще выбросила в огонь, предварительно уточнив у мужчин, можно ли это сжечь.
Они усмехались, посматривали и даже помогали тягать тяжелые сундуки и корзины. Когда же солнце поднялось настолько, что стало видно дорогу, старшина дал сигнал. Костры потушили, с коней сняли попоны, подвесили на гвозди котелки, запасную сбрую, какие-то веревки, и караван бродячих артистов тронулся в путь.
Моим фургоном управлял безусый парень – тонкий и гибкий, скорее всего, акробат. Он смотрел на меня с интересом, но вопросов не задавал. Низенькие косматые лошадки быстро вытащили фургон на дорогу, и возница задремал, кутаясь в плащ. Когда я встревоженно поинтересовалась, не боится ли он упустить коней, юный артист только махнул рукой:
– Летти и Бетти приучены идти за вон той штукой! – тут он ткнул рукой в желтый лоскут с красной кисточкой, висящий на первом фургоне, плотнее закутался и засопел. А я осталась сидеть рядом, любуясь дорогой. Все же нигде, кроме шато, в этом мире я не бывала, поэтому теперь жадно смотрела на пейзаж, отмечая аккуратные груды камней, заменяющие верстовые столбы, серебристые оливковые рощи и темно-зеленые апельсиновые.
Без остановок ехали весь световой день. Я бы не выдержала такого пути, но мой возница сказал, что кони едут неспешно, поэтому иногда можно спрыгнуть прямо на ходу, чтобы посетить кустики или просто размять ноги.
Парнишка болтал, но присматривал за моими неуклюжими попытками вести фургонное хозяйство. Так он объяснил мне, что медная штука, похожая на горшок, свисающая с потолка – это грелка. Ее заполняют углями из костра, а при необходимости на ней подогревают еду или чай.
Еще парень показал мне лючок в полу, через который можно было выскользнуть в случае опасности, научил вязать крепкие узлы и подарил моток веревки, когда я сказала, что могу сплести для себя гамак. Он просто не поверил, что правда умею. Пришлось вспоминать кружок макраме и действительно плести для себя «гнездо». Удивленный акробат закрепил мою плетенку на стойках, и теперь я могла ехать, качаясь, словно на качелях.
К вечеру караван добрался до небольшого городка, обнесенного низкой каменной стеной. Сразу въехать в город артистам не позволили стражники, поэтому фургоны свернули чуть в сторону и встали кругом. Актеры выбирались из повозок, разминали ноги, доставали собранный по дороге хворост, искали воду и провиант. Старшина между тем подошел ко мне и спросил:
