Б а ж е н о в а. Вижу. Немцы, Шпуня.

Ш п у н ь к о. Иди, комсорг. Я тебя прикрою.

Б а ж е н о в а. Нет-нет, мы вместе.

Ш п у н ь к о. У тебя же знамя полка.

Б а ж е н о в а. Сержант Шпунько, я приказываю!

Ш п у н ь к о. Не пойду! Что угодно со мной делайте, не могу! Пристрелите, прошу!

Б а ж е н о в а (поднялась, наблюдает из-за танка). Идут! Тихо, Шпуня!

Тревожная пауза.

Ш п у н ь к о. Ну, теперь-то можно?

Б а ж е н о в а. Нет!

Ш п у н ь к о. Они же рядом?

Б а ж е н о в а. А теперь можно! (Она быстро выхватывает гранату и из-за танка бросает в немцев.)

Слышится взрыв, одновременно Шпунько дает очередь из автомата.

Ш п у н ь к о (радостно). Ну как?

Б а ж е н о в а. По-моему, отлично! А теперь быстро пошли! (Помогает подняться на ноги Шпунько.) Так, осторожнее!.. Озеро-то, Шпуня, рядом. Держись за меня… Крепче! Да не бойся ты за меня взяться, не сахарная я. Вот так! Как это Маяковский писал?

Кто

      там

           сказал

                     «правой»?

Левой,

          левой,

                    левой!

Баженова и Шпунько спускаются с холма. Скрываются. Тихо. Вскоре появляется  Е в л а м п и й. Он в немецкой форме, с автоматом на шее.

Е в л а м п и й. Ушли… (Кричит.) Хальт! Никого? Это означает, Евлампий, что если ты их упустишь, тебя расстреляют! (Снова кричит.) Хальт! (Дает из автомата очередь. Быстро спускается с холма к озеру.) Но нет! Не уйдут!

Над холмом взвилась ярко-красная ракета.

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

КАРТИНА ДЕВЯТАЯ

Комната на хуторе. За столом, накрытым сукном, сидят заседатели военного трибунала — майор  Ш и р о к о в  и подполковник  Р у д а к о в, в центре — председатель трибунала  Х о х л о в. Напротив стола, на скамейке, сидит Ч е г о д а е в. Он без погон. Возле него стоит солдат с автоматом.

Х о х л о в. Суть дела, я думаю, ясна! Боевое знамя утеряно. Чегодаев, как командир полка, несет всю полноту ответственности. Его выступление вы слышали. Оно не внесло ясности.

Р у д а к о в. Разрешите, товарищ председатель.

Х о х л о в. Пожалуйста!

Р у д а к о в. Я просил бы, чтобы товарищ Чегодаев…

Х о х л о в (поправляет). Вы хотели сказать — гражданин Чегодаев?

Р у д а к о в. Я хотел, чтобы он подробнее изложил обстоятельства, при которых полк утерял Боевое знамя.

Ч е г о д а е в (резко). Полк знамени не терял!

Х о х л о в. Если бы оно было цело, вы не сидели бы на скамье подсудимых.

Ч е г о д а е в. Повторяю! Полк Боевого знамени не терял!

Х о х л о в. Тогда потрудитесь объяснить: где оно сейчас находится? В Кенигсберге? А может быть, в Берлине?

Долгая пауза.

Ч е г о д а е в (мрачно). Не знаю!

Х о х л о в. Чем вы можете доказать, что знамя не у немцев?

Ч е г о д а е в. Доказать не могу. Но я твердо знаю…

Х о х л о в. Суду нужны факты, а не интуитивные ощущения.

Ч е г о д а е в. Пока на нейтральной полосе лежат убитые, я ничего сказать не могу.

Х о х л о в. Убитых давным-давно подобрали и захоронили.

Ч е г о д а е в. Ну, положим, не всех…

Х о х л о в. Допустим! Но ведь результатов пока никаких? Более того — мы опросили десятки ваших раненых солдат и офицеров. И тоже установить ничего не смогли.

Ч е г о д а е в. Я уже сказал: пока не будет подобран с поля боя последний солдат…

Р у д а к о в (перебивает). Товарищ Чегодаев, вы не ответили на мой вопрос.

Х о х л о в. Заседатель Рудаков, я делаю вам замечание. Чегодаев — подсудимый, извольте применять соответствующую форму обращения.

Р у д а к о в. Виноват!

Ч е г о д а е в. Я сказал, и, по-моему, достаточно ясно, об обстоятельствах. Полк в течение семи суток вел бои в городе. Когда кольцо окружения замкнулось и надежды на оперативную помощь стали нереальными, я отдал приказ — переправить Боевое знамя в тыл армии. Это было сделано в критический момент.

Х о х л о в. В чем суть так называемого критического момента?

Ч е г о д а е в (зло). Я сказал — критического момента, а не так называемого!

Х о х л о в. Продолжайте, мы слушаем.

Ч е г о д а е в. Критический момент наступил в шесть часов утра пятого февраля. На рассвете немцы перешли в контрнаступление. С запада нас атаковала танковая группа, в составе которой было до двухсот танков. Им удалось перерезать магистраль, соединяющую нас с главными силами нашей армии. Танки вплотную подошли к городу. Одновременно с танковой атакой немцы высадили на бронепоезде десант в количестве до двух рот войск СС и одной роты власовцев. Бронепоезд своим огнем обеспечил гитлеровцам не только захват вокзала, но и привокзального района. У меня оставалась узкая щель, обеспечивающая выход к озеру. Вполне естественно, я обязан был подумать о спасении Боевого знамени полка. И я отдал приказ.

Ш и р о к о в. Замполит Поярков знал о вашем решении?

Ч е г о д а е в. Нет! Он был ранен в первый день окружения. Не понимаю, что вам неясно?

Х о х л о в. Гражданин Чегодаев, задавать вопросы здесь наше право.

Р у д а к о в. Скажите, товарищ Чегодаев, вы хорошо помните, кому из офицеров вы поручили переправить знамя?

Х о х л о в. Заседатель Рудаков, я вынужден сделать вам предупреждение.

Неловкое молчание.

Ч е г о д а е в. Могу отвечать?

Х о х л о в. Да, отвечайте!

Ч е г о д а е в. Я поручил майору Коршунову, но его убили.

Х о х л о в. Вы знаете, что ваши знаменосцы найдены?

Ч е г о д а е в. Знаю.

Х о х л о в. Это между прочим.

Ш и р о к о в. Как случилось, что Баженова, несмотря на приказ начальника политотдела армии, осталась у вас в полку?

Ч е г о д а е в. Приказ такой был. Но нам не была прислана замена. Полк вскоре получил задание. Начались бои. Я, естественно, задержал ее.

Х о х л о в. Значит, приказ начальника политотдела армии для вас фикция? Я правильно вас понял?

Ч е г о д а е в. Приказ об откомандировании Баженовой был неправильным.

Ш и р о к о в. Вот даже как?!

Ч е г о д а е в. И комиссар был такого же мнения. Мы считали своим долгом просить оставить Баженову в полку.

Ш и р о к о в. Значит, вы были убеждены в том, что она и есть тот самый человек, который в состоянии спасти знамя?

Ч е г о д а е в. Во-первых, я приказа не отдавал. А во-вторых — да, я убежден! Она была храбрым солдатом, честной коммунисткой… И ей можно было поручить и это задание!

Х о х л о в. Да!.. Вы великолепно охарактеризовали Баженову. Объясните: почему ее нет ни в числе раненых, ни среди убитых? Ни ее, ни Боевого знамени?

Ч е г о д а е в (после долгого молчания). Не могу знать.

Х о х л о в. Благодушие, беспечность неприемлемы вообще, а на фронте — тем более.

Ч е г о д а е в. У меня не было оснований не доверять Баженовой.

Х о х л о в. Да, но вы знаете о ее брате?

Ч е г о д а е в. Версия пока не подтвердилась. А слухам я не верю.

Х о х л о в. Допустим! Но это не снимает с вас вины. (Посмотрев в сторону Широкова.) Насколько мне помнится, вас предупреждали. Это было еще под Оршей. Но вы не вняли доброму совету… И вот — результат.

Ч е г о д а е в. Я не привык жить чужим умом.

Х о х л о в. Будь я в вашем положении, я бы не стал оправдываться…

Ч е г о д а е в. Я нисколько не оправдываюсь. И мое положение не безнадежно.

Х о х л о в. Вы — оптимист. Я, например, считаю ваше положение весьма тяжелым. Но вернемся к сути. Так где же все-таки Боевое знамя полка?

Ч е г о д а е в. Я уже сказал, что