— Тебе не кажется, что расстояние едва ли имеет значение для артефакта, который сам себя перенёс в стерк-пространство?

— Пожалуй. Но тогда какая у тебя версия?

— Не знаю. Может, выясним это вместе?

— Надеюсь.

— Долго, кстати, нам идти по этой линии?

— Без понятия.

— Слушай, а ты можешь подключиться к Сети?

— Отсюда? Думаю, да. А зачем тебе?

— Хочу узнать, что такое Омфал.

— Думаешь, это слово там есть? — спросил я с сомнением.

— Предлагаю проверить.

— Ладно.

Я проложил через стерк-пространство тоннель, вернее, тоненькую ниточку, по которой связался с Всеобщей Информационной Сетью. И вот уже передо мной развернулись сведения, накопленные человечеством за долгие тысячелетия. Всё, что было создано и сохранилось к эпохе электронных технологий (или было восстановлено после Глобальной войны), находилось здесь. Я начал искать слово «Омфал» и тут же нашёл его. Отбросил лишнее, отсортировал оставшееся, сжал, и через несколько секунд передо мной уже вращалось подобие сверкающего яйца — квинтэссенция информации.

— Омфал это камень, — сказал я Марине, — который находился в Дельфах, он считался когда-то Пупом Земли, то есть, её центром.

— Что ещё за Дельфы? — спросила девушка.

Я сделал «бросок» по Сети и тут же получил ответ.

— Это место в Древней Греции. Было такое государство, чёрт знает когда. Тоже, кстати, с городами-автономиями.

— Давай дальше.

— Так вот, Омфал хранился в храме Аполлона под охраной двух золотых орлов. Думаю, это объясняет вид наших пернатых провожатых.

— Что там ещё есть? Откуда этот камень взялся?

— Ну, тут едва ли мы найдём точный ответ. Но есть легенда. Вернее, миф.

— Выкладывай, — кивнула Марина. — Не до жиру. Должна же быть в мифах хоть доля истины.

— Бог по имени Зевс выпустил с запада и востока по орлу, а в место их встречи бросил камень, который символизировал центр мира. Впрочем, говорится также, что Омфал был булыжником, проглоченным Кроносом вместо Завеса. Кронос — это отец Зевса, — пояснил я на всякий случай.

— На кой чёрт он его глотал⁈

— Кронос опасался, что сынок вырастет и свергнет его. Кстати, потом так и случилось.

— А при чём тут камень?

— Мать Зевса подменила им младенца.

— Папаша, видать, был совсем слепой! — усмехнулась Марина.

— Ну, это же миф, — пожал я плечами.

— Ясно, только я не вижу, как он может нам помочь. Конечно, дыма без огня не бывает, и возможно, он что-то там отражает, но… не думаю, чтобы на самом деле в истории с обелиском фигурировали боги.

— Но одного из них я видел.

— Ты про Гора?

— Да. Так что всё зависит от того, кого считать богами.

— Ладно, допустим, ты прав. Что дальше?

— Подожди, тут есть ещё кое-что. Написано, что Омфал был могилой змея по имени Пифон, опять же, обитавшего в Дельфах.

— И что? — Марина не скрывала скептицизма.

— Получается, артефакт — это надгробный камень.

— Ну, и?

— Здесь говорится, что в таком случае его следует понимать как точку соприкосновения между миром живых и мёртвых.

— Ладно, пусть так. Хочешь сказать, мы вот-вот окажемся в Аду?

— Возможно. Хотя едва ли.

— Почему это?

— Гор сказал, что я должен отправиться в Шамбалу.

— Куда-куда? — нахмурилась Марина.

— В Шамбалу. Помнишь, ты обещала, что я попаду туда?

— Я несла чушь!

— Само собой. Но, судя по всему, Шамбала всё-таки существует.

— Потрясно! — вырвалось у Марины. Её зелёные глаза горели, она медленно качала головой. — Значит, мы идём туда⁈

— Очень надеюсь.

— И увидим архонтов⁈

— Думаю, не без этого. Честно говоря, я подозреваю, что Гор — один из них.

— Я считала, что архонты — высокотехнологичные искусственные разумы.

— Они могут быть, чем угодно. Это не имеет значения. Думаю, они присматривают за Омфалом.

— Кстати, что ты там говорил насчёт того, что обелиск — это точка соприкосновения двух миров?

— Представь, что вселенная состоит из двух половинок: светлой — это наш мир, и тёмной — это мир умерших. Между ними проходит грань, а Омфал — место перехода из одной реальности в другую. То есть, настоящий центр! — я почувствовал, что чересчур разволновался. Но у меня была причина: я невольно сразу вспомнил о Божане. Смогу ли я встретиться с ней? Или даже — кто знает — воскресить её⁈ От таких мыслей аж дух захватывало, и я замолк, чтобы всё это переварить.

Марина тоже шагала молча. Затем пристально взглянула на меня — кажется, она поняла, о чём я думал. Девушка открыла рот, чтобы что-то сказать, но затем отвернулась. Я был благодарен ей за то, что она решила не развивать эту тему.

Впереди показалось бледное свечение — словно кто-то зажёг посреди мрака лампу. Наша «нить Ариадны» вела именно туда.

— Что это? — нарушила молчание Марина.

Я почувствовал её напряжение.

— Понятия не имею. Может, Омфал?

— Вот так просто? — в голосе девушки сквозило сомнение. — Не думаю.

— А какой смысл усложнять?

— Тоже верно. Но мне кажется, мы ещё не в Шамбале.

— Ты там уже бывала, что ли? — усмехнулся я.

— Нет, но представляла её как-то иначе.

— Честно говоря, я тоже.

Мы двинулись дальше, невольно ускоряя шаг. И вот я уже различил фигуру сидящего человека. Он был в просторных красных одеждах, рукава скрывали кисти рук и подвёрнутые лодыжки. На голове — капюшон. Его лицо освещала стоящая на полу лампа, в которой горел маленький дрожащий огонёк.

Подойдя ближе, мы поняли, что перед нами старик. Он был чисто выбрит, у него почти не было морщин, и всё же было очевидно, что он давно не молод. Выцветшие глаза поднялись на нас, и в них сквозил вопрос.

Золотые орлы устремились к нему и сели по обе стороны.

Неужели старик и есть Омфал⁈ Но он совсем не походил на обелиск! Впрочем, кажется, в этом пласте реальности может быть всё, что угодно.

— Здрасьте! — неуверенно проговорила Марина.

— Здравствуйте, — поспешно присоединился я.

— Что вам нужно? — спросил старик.

Голос у него был тихий и слегка надтреснутый — словно он так долго молчал, что отвык говорить.

— Мы ищем Омфал, — ответил я. —