И вот, оставив деву, которая назвалась Моргаинор, рыцарь пересек двор и подошел к двери самой высокой башни, которая открылась при его приближении. За дверью он увидел лестницу, уходящую в небеса. Она была из полированного черного дерева, инкрустированного слоновой костью. И еще внутри башни в воздухе тоже висели цветы из золота и серебра, и они задевали его лицо и плечи, когда он начал подниматься на башню. Двигался он с лихорадочной легкостью. Слезы стояли в его глазах…

Теперь, когда он начал подниматься по лестнице из черного дерева и слоновой кости, та словно сама начала помогать рыцарю идти, а под ноги ему падали цветки, которые он видел и чувствовал, и воздух стал гуще, словно от чьего-то невидимого присутствия. Иногда чьи-то прикосновения щекотали его, словно его касались то ли невидимые драпировки, то ли крылья. И ещё, там, где лестница поворачивала, звучали голоса, мягкие и мелодичные, говорившие на языке, который раньше он никогда не слышал.

Наконец, он снова увидел свет небес. Но, когда лестница закончилась, перед рыцарем оказался палисад в три человеческих роста, сложенный из человеческих костей. И лучи света били сквозь него и из дыр безглазых черепов, которые были слишком белыми, словно вылепленными из алебастра. Но они были из кости, самые что ни на есть настоящие.

Эта дверь не открылась для Седревира. Он прошелся перед ней, в лучах просачивающегося снаружи тусклого света.

Тогда шевельнулась тень у двери. Там оказалась сутулая, полная женщина, одетая в мешковину. Её светлые волосы слиплись, и лицо её выглядело очень некрасивым, хотя её взгляд был точно такой же, как у девы во дворе.

— Вы должны сделать мне подарок, — сказала она. — Или я не смогу открыть вам дорогу.

— И что я могу вам дать? У меня ничего нет.

— Дайте мне черную ракушку и кроваво-красную колючку, — попросила она.

Он оставался верен себе и своим обетам и в замке под озером, и в замке Земли и Огня. Ракушка и колючка — все, что у него оставалось в память об этом. Вытащив из-за пояса свои трофеи, он положил их на ладонь уродливой женщины.

При этом она улыбнулась, покачала головой и закрыла ладонь рукой.

— Я — Моргаинор, — повторила она. — Помните? Мы встречались раньше.

— Вы — Моргаинор, и я отдал вам все, что вы просили.

— Твое сердце без пятнышка и без каких-то изъянов, — объявила она. — Неужели эти вещи ничего для вас не значат? Вы ведь отдаете их с такой легкостью?

— Это всего лишь ракушка и колючка, — ответил он.

— Тогда, рыцарь, я дам тебе одну вещь в обмен, а потом открою Врата Кости. — И она протянула рыцарю руку. На ладони у неё лежала золотая игла. И как только он забрал иглу, дверь в центре распахнулась — достаточно широко для того, чтобы рыцарь мог пройти. Когда же дверь распахнулась, рыцарь буквально ослеп от яркого солнечного света.

Воздух тут был прозрачным, как шелк, душистым и холодным. Эта было самое высокое место в башне. Практически её крыша. Столь высокое место, что замок отсюда терялся в одеяле облаков. Мостовая протянулась в обе стороны — округлое пространство без стен. В центре площадки был круг из белых камней, каждый выдавался из пола, доходя до пояса человека. Солнечные лучи сверкали на камнях мостовой, и башня казалось золотой — все вокруг тонуло в блестящей дымке.

А потом среди этого блеска стали формироваться фигуры… Сначала Седревир просто стоял неподвижно, а затем опустился на колени. Хотя полностью рассмотреть их не смог, ему все же показалось, что они больше всего напоминали ангелов, блестящих, одетых в мантии из парчи, с большими крыльями. И у каждого над головой сверкал нимб. И эти странные эфирные существа буквально парили над землей. Но ни одно из них не вошло в круг камней.

Страшно устав, Седревир встал на колени и молился, потому что ему тяжело было взирать на слепящее солнце и ангельские существа. Когда он молился, каждый крошечный грех, каждая слабина, которую он давал в жизни, всплывало в его памяти, и ему становилось стыдно. Он начал верить, что, как и другие, чье оружие и доспехи остались на дереве ивы, он тоже высохнет в этой ванне света и умрет. Недостаток его как человека, так и священника-воина, был в том, что он не мог вынести несравненную красоту, которая его окружала.

Потом он услышал звон колоколов и, вздрогнув, поднял голову. В небе на востоке ему открылось видение. По воздуху плыл сверкающий корабль. У него был поставлен парус, который сиял, словно алая бронза, и на носу корабля был вырезан орел. Группа рыцарей гребла позолоченными веслами, гоня судно через эфир. А молодые девушки стояли на корме, звонили в колокола и жалобно пели.

Все ниже и ниже спускался корабль. Вот он проскользнул над кругом камней и опустился на край башни. Когда судно приземлилось, рыцари подняли весла. Один из них, одетый в белое, спустился с палубы. С ним была старуха-калека, одетая в мешковину с капюшоном, который закрывал лицо. Они подошли, и в то время как Белый рыцарь отошел в сторону, старуха шагнула к Седревиру.

— Я — Моргаинор. Мы встречаемся в третий раз. Теперь отдай мне золотую иглу, и тогда я открою тебе одну важную тайну.

Седревир поднялся с колен. Он посмотрел на Белого рыцаря, чье лицо было прекрасно, как восход солнца. Седревир посмотрел на ведьму, которая выглядела безобразно, несмотря на её лазурно-зеленые глаза.

— Госпожа, перед тем как я попал сюда, вы предупредили меня, что я слишком легко отдал вам раковину и колючку. Может, мне не стоит с такой же легкостью отдавать вам иглу?

— Вы должны. А так как вы должны, вы так и сделаете.

— Думаю, что сначала я должен разгадать загадку, — объявил Седревир. А потом, опустив взгляд, продолжил: — Раковина была символом Грааля, а символ шипа — Терновый Венец. Игла — копье Боли. Я недостоин видений, которые были посланы мне и, случайно, тем не менее, в соответствии с замыслом Бога, являются ключом к этим святыням. Я пока подержу у себя эту иглу, и не оставлю её, пока не увижу копья. Или я приму смерть на копье рыцаря более достойного, чем я, вроде воина, который стоит рядом с вами.

И тогда старуха снова заговорила: