– Так вы всё равно же решили налаживать отношения. Поэтому и предложили совместные тренировки детям, – указала ему на очевидный выбор я. – Так что можете начинать с самого начала.

– Лари, вы меня не удивляете даже, а настораживаете. Не рассуждают так, как вы, наложницы, тем более, выросшие в гареме. Смотрю я на вас, и вижу красивую девушку, усладу глаз и желанное украшение ложа. Разговариваю с вами, и слышу очень мудрые мысли. И добрые. – Выдал этот рогатый интриган. – Но слышал я о младшей лари омана Берса совсем другое. Жадная, истеричная и капризная наложница, что требует к себе столько внимания, словно она дочь огня и не меньше! Император в дела сына не лез, но казначей рассказывал о тратах лари, да и некоторые слуги, понимая волнение отца о сыне...

– Стучали о том, что происходит во дворце омана. – Прямо назвала вещи своими именами я.

– Стучали? – не понял Дираф.

– Докладывали. Звук слышите? – я несколько раз ударила кулаком по раскрытой ладони, чем развеселила Дирафа.

– Лари, ну вы даёте. Я б в жизни до такого не додумался. Но смешно! – явно запомнил новое для себя определение мастер. – В общем, все знают, что лари Ираидала не самая приятная лари в общении. Даже слуги не выдерживают и бегут от неё. Кроме двух служанок, её собственных рабынь, полученных за рождение детей, никто больше дня продержаться не может. И тут во дворец приходит новость, что лари так достала омана, что тот бросил всё и, вернувшись с рубежей, выгнал лари вон. Даже с детьми, чтобы ничего о ней не напоминало. Но и это не всё. Даже в ссылке оман не определил для лари собственного угла, а повелел жить из милости у детей. А далеко не все лари у собственных детей в почёте, так как едва закончат кормление, сразу отдают детей на воспитание невольницам и нянькам. Император и лари Лайна конечно понимали, что оман не просто так вспылил после того, как столько лет терпел лари Ираидалу, но и то, что он фактически выгнал глупую наложницу на улицу, их возмутило. У меня приказ лари, что если вы не уживетесь с детьми, то я должен привезти вас во дворец императора. Там для вас подготовлены покои. Но боюсь...

– Чего вы сказали? Увезти маму? – Малис злобно прищурила глазки, а её рука легла на пояс, где были небольшие ножны для кинжала.

Впрочем, и Барлик с Марсом смотрели одинаково злобно, всё любопытство к новому мастеру и расположение к нему из их взглядов пропало.

– Вот именно этого я и опасался. Илсиры, ирлери я уже понял, что остаться на улице, под отрытым небом, вашей маме не грозит. Вот только я не понял, а почему с вами едет илсир Марс? Его-то насколько я знаю никто и никуда не отправлял. – Попытался успокоить разозлившихся детей Дираф.

– Как это почему? Оман велел. Так и сказал, чтобы убиралась вместе со своими детьми. Вот я всех своих детей собрала и уехала. – Усмехнулась я.

– Но Марс не ваш сын, его родила другая наложница. – Спорил со мной мастер.

– Да, но после покушения он решил, что его матерью буду я, так как именно я вытащила его из огня во время пожара. – Объяснила я.

– Покушение? Пожар? Лари, да вы о чём? – удивился Дираф.

– Ооо! Мастер, вы когда к императору вернетесь, первым делом настучите по головам стукачам из дворца омана, а то они плохо стучат, самое интересное замалчивают. – Засмеялась я и начала рассказывать, начиная с момента, как Абилейна подсунула мне отраву с противозачаточным эффектом, и я потеряла ребенка и чуть сама не погибла.

Мастер Дираф, слушая меня, побледнел так, что даже загар не спасал. Дослушав до момента, как мы уехали из дворца, пока никто не придумал, как нас разлучить с Марсом, молодой мастер спросил только одно.

– Оман знает? – на мужчину было просто страшно смотреть, словно я ему о беде в его собственной семье рассказала.

– Нет. И не спрашивал. У него на это времени не было, нужно было меня упрекнуть в жестокости по отношению к его девке. Ну, и выгнать с глаз долой. – Пожала плечами я.

– Жестокость? Я шкуру бы велел с этой твари сначала заживо спустить! – возмутился Дираф. – Лари, почему вы молчите? Почему вместо того, чтобы отправиться к императору и потребовать суда, вы смиреной овечкой едете в ссылку?

– А с чего вы решили, что я не лгу? – удивилась я такому доверию.

– Мастер Дираф обладает одним особенным даром. Он чувствует, когда человек говорит правду, а когда лжёт. – Сдал Дирафа мастер Азуф. – Поэтому он сейчас точно знает, сколько лжи в ваших словах.

– В том то и дело, старший мастер столичного корпуса бессмертных, что ни слова лжи я не услышал! И я всё-таки хочу услышать ответ на свой вопрос! В чём дело, лари? Почему вы позволяете так с собой поступать? И почему никто не обратился к императору за вас? – настаивал мастер Дираф.

– Если вы чувствуете ложь, то почему раньше не поняли, что императору врут, рассказывая о том, какая я вся из себя нехорошая? – уточнила для себя интересный момент.

– Я, к сожалению, ни разу при этом не присутствовал, лари. Вы извините, что я сейчас немного резко вам отвечаю, но кипит всё внутри. Когда император узнает, думаю, он тоже будет в ярости. В любом случае, я уверен, что он изменит собственному правилу не касаться всего, что происходит во дворце омана. И полетят головы. – После этого мастер Дираф надолго замолчал, а потом и вовсе уехал к своему отряду.

Я издали наблюдала как мужчина огрызается на какой-то вопрос того самого сотника Мориса, за семьёй которого в своё время умудрились съездить даже на территорию врага. Настроение всегда улыбающегося Дирафа и за следующие дни не улучшилось. А мы тем временем уже ехали по территории "самой богатой части оманлира".

Дороги уже были настолько разбиты, что, только сильно приглядевшись, можно было понять, что здесь когда-то было всё выложено каменными плитами, остатки которых иногда торчали. Да кое-где полусгнившие перила, торчащие из земли, вот и всё, что осталось от " Императорской дороги".

Со всех сторон дорогу обступили деревья, корни которых пробивались мощной сетью на поверхность. Довольны были только гронхи, у них было столько места для охоты и беготни, что они, кажется, решили обеспечить добычей весь наш большой отряд.

Проехали мы и первое поселение. Ну, что сказать? Не шатающийся квартал и уже хорошо. Но впечатление осталось гнетущее. Одни обваленные какие-то муравьиные ходы по холмам вдоль дороги, с торчащими наружу балками, чего стоили. Оказалось, что это именно так добывается тот самый марион. Копатели прорывают просто километровые ходы под землёй, местами укрепляя их досками и камнями. Ходы эти небольшие. Добытчики сгибаются в три погибели, передвигаясь по этим ходам на карачках или вовсе ползком. Вода за осень и зиму обваливает эти проходы, оставляя такие страшные траншеи. За сезон, добытчики добывают всего несколько камней, ползая всё это время под землёй.

На привале Дираф опять подошел к нам.

– Лари, я думаю, вы и сами прекрасно понимаете, что происходит что-то совсем не то. Я настаиваю, чтобы вы вернулись в столицу. Под опеку императора. – Дираф был очень серьёзен.