аристократам. Но больше всего Хьюго забавляло то обстоятельство, что торговцы действительно обладали раздутым самомнением и считали вещи, о которых они спорили, важными.

Успокоившись после словесной перепалки, торговцы вновь одарили Хьюго и Юлиуса своим вниманием.

— А не военные ли вы люди, часом? — поинтересовался Ульрих, осматривая потрепанных друзей. К тому же опытный взгляд торговцев еще в начале поймал меч Юлиуса, таящийся под походным плащом.

— Имеем к этому некоторое отношение, — сухо ответил тропарь.

Тут оба торговца склонили голову на бок, важно осматривая друзей. Хьюго казалось, что их алчные умы сейчас что-то прикидывают и подсчитывают. В своем серьезном молчании они создавали впечатление деловых и умных людей. Во всяком случае так казалось со стороны какому-нибудь незнакомцу, но Хьюго, увы, имел забавный опыт беседы с Бёртом и Ульрихом.

— Господа, — начал Бёрт важным тоном, хотя язык его уже заплетался. — У нас есть к вам деловое предложение, можно сказать — сделка.

— Увы, на этом поприще у меня дела не сильно ладятся, — горько произнес Юлиус.

— Ну вы хотя бы выслушайте! — Ульрих сложил руки в молитвенный жест.

— Хорошо, говорите, — кивнул Хьюго.

— Мы направляемся в Тродд, — начал Бёрт. — Везем товары, в основном ткани и не абы какие! Шелка работы южных мастеров из Тау! Вот только с охраной не шибко повезло. Еще на окраинах Шиповника кинули ублюдки, прихватив пару шелков! А вы, вроде как люди серьезные, да и видно, что опыт у вас в военном деле имеется. Вон какая дерюга на глазу! Поди стрела. Так вот, мы вас до Месалины докинем, да и деньгой не обидим. А если до Тродда согласитесь ехать, то в этих шелках купаться будете.

— До Месалины и договор, — протянул руку Юлиус.

Торговцы переглянулись, тяжко вздыхая.

— Что ж, до Месалины, — согласился Бёрт и пожал руку тропаря.

Сделка произошла неожиданно, но она не казалась такой омерзительной как предыдущая. Тем более кошель у напарников за последние дни и вправду исхудал.

А за окном лил дождь, смывая пыль и духоту. Хьюго смотрел на улицу и видел черное небо, иногда озаряемое вспышками молний. А через мгновенье раздавался рокот грома, сотрясая маленькую таверну «Хмельной удар» и всех ее посетителей. В этот момент народ затихал, слушая зов стихии, но потом вновь продолжал веселиться. Только Хьюго сидел у окна и слушал как неистовствует природа и представлял, как где-то в ночных полях скачет кавалькада мертвецов, одержимая неминуемой встречей с несчастным пареньком. Ночной гон жаждал увидеть юного пророка.

Глава XIII

Кибитка медленно катилась по широкому тракту. Хьюго чувствовал себя городским вельможей, до того он комфортно расположился на дорогих тканях, хорошенько завернутых в затертую дерюгу. Рядом лежал и Юлиус, пугая своим храпом всякую живность.

Бёрт и Ульрих оказались весьма щедрыми торговцами, что, конечно же, противоречило их ремеслу, или, по крайней мере, всеобщему о том представлению. Компаньоны взяли все дорожные расходы на себя, лошадей Хьюго и Юлиуса они пристроили к двум своим, которые тянули кибитку. Сами же торговцы сидели на козлах и вечно бубнили, выясняя на чьей стороне правда. Как всегда, спор начинался с аргументов «основываясь на открытиях философа Феонора…», а заканчивался «башка твоя сродни яблоку печеному». Хьюго уже ждал, когда спор закончится дракой, дабы увидеть истинную ярость торгашей, но до этого все никак не доходило. Видать это великое искусство было неким развлечением для упрямых компаньонов. По-другому они не умели.

Путь до Месалины был долгим. Около пяти дней путники ехали по старым церкоземским трактам. Конечно же были дороги куда более быстрые, но за целостность и безопасность людей в тех местах никто не ручался. Потому торговцы выбрали самый, как они полагали, надежный путь.

Уже вечерело, когда Хьюго услышал далекие звуки людской брани.

— Во имя богов, — ужаснулся Бёрт.

Хьюго высунулся из кибитки и сердце его дрогнуло.

Обгоревшие руины встречали путников, постепенно закрывая багровый горизонт. Где когда-то стояли дома ныне покоились груды камней. Какие-то завалы уже были расчищены, но общей картины это не меняло. Всюду шныряли и суетились работяги. Это был разношерстный люд. Солдаты в кольчугах проводили инженерные работы, хмуро поглядывая на гостей. Им, в свою очередь, помогали простолюдины. Плотники строили хибары, бабы с девками готовили в котлах еду, рядом врачевали лекари. Каждый по чуть-чуть вносил щепотку своих стараний, чтобы вдохнуть новую жизнь в славный город Церкоземья.

— А ну стоять! — рявкнул чей-то голос и внезапно кибитку окружила толпа вооруженных солдат.

Бёрт послушно исполнил приказ, натянув поводья.

— Вечер добрый! — Ульрих попытался любезной улыбкой смягчить суровых вояк.

— Кто такие? — серьёзным тоном вопрошал солдат. В одной руке он держал щит, на котором был изображен герб Церкоземья — кабанья морда в золотом обрамлении.

— Как кто? — развел руками Бёрт. — Нынче совсем не уважают славную гильдию торговцев и не знают ее лучших представителей.

— Слышь, хрен усатый, — раздраженно говорил солдат. — У меня тут без вас дел хватает. Каждый день трупы закапываем, да новых находим. В этом городе уже не поторгуешь, так что повторяю вопрос.

— Ну все, не горячись! — взмахнул руками Ульрих. — Торговцы мы, в Тродд едем.

— А кто у вас там в кибитке прячется? — и командир вытянул шею, дабы разглядеть сидящих внутри Хьюго и Юлиуса.

Оба тут же вылезли.

— Скажите, — Хьюго рванулся к опешившему командиру. — Выжил ли кто-нибудь в городе?

Солдат перекидывал взгляд с Хьюго на Юлиуса и наоборот. Видать нынешний образ юноши пугал и обескураживал людей. Очевидно его все принимали за какого-то уродца или калеку. Но командир вновь обрел хмурую физиономию.

— К счастью, остались. Лекари ухаживают за ними в палатках. Но таких немного. В основном, город усыпан горелыми телами…

Больше Хьюго командира не слушал. Он бежал по заваленным улочкам к своему дому. Кто-то из солдат хотел броситься за ним, но Юлиус остановил того и принялся объяснять военным стихийное поведение паренька.

Несмотря на изуродованный облик города, Хьюго знал каждую улочку и каждый закоулок, по которым бежал. Юноша перепрыгивал завалы и каменья, покрытые пеплом, не обращая внимания на возмущенных работяг. Он уже бежал по той улице, где когда-то жил, с ощущением того, что сейчас увидит свой дом целым и невредимым. Это была та самая наивная надежда, что поддерживает человека до самого конца. И Хьюго верил в это, несмотря на всеобщую картину разрухи и хаоса, где не осталось ни одного уцелевшего строения.

И вот эта надежда резко исчезла. Хьюго стоял перед грудой камней, которые некогда являлись его домом. Домом, где он когда-то жил со своей семьей.