— Тогда зачем ты приехал? — удивилась Аня.

— Лариска ждет моего ребенка. И хотя, признаюсь, я от этого не в восторге, не могу позволить, чтобы моего ребенка воспитывал Стас.

— Погоди… — дошло до Ани. — Она узнала об этом только сегодня, она сказала тебе об этом, но ты, наверное, ответил, что это ее проблемы и тебя не касаются?

Филипп молчал — значит, она угадала.

— Она хотела, чтобы ты приехал, — взволнованно продолжила Аня, — но ты отказался встречать Новый год с ней.

— Да, я бросил трубку. Она стала перезванивать, и я вырубил телефон, — объяснил Филипп, сворачивая к подъезду. — А когда включил, увидел кучу пропущенных вызовов и эсэмэску. Лариса писала, что едет к Стасу, и скажет, что отец ребенка — он.

— И что будет теперь? — Они остановились у железной двери, и Аня повернулась к Филиппу. — Ты женишься на ней?

— Это вряд ли… Ну что ты на меня так смотришь, как строгая училка? — взорвался он. — Это уже наше с Лариской личное дело. Главное, что на ней не женится Стас.

— Спасибо, — тихо сказала Аня. Филипп поступил с ней некрасиво, бросив в новогоднюю ночь, но он не был подлецом. Подлец бы позволил Ларисе обмануть Стаса, а Стаса обрек бы жить с нелюбимой женщиной и растить чужого ребенка. Филипп не захотел обманывать друга и взял на себя ответственность, может быть впервые в жизни. Хотя видно, что он не в восторге от беременности Ларисы. Он ее не любит. И Аня не была уверена, что когда-нибудь сможет полюбить.

— Не за что. Готова? — Филипп потянул на себя железную дверь, и Аня вернулась в тот сказочный мир, который уже считала навеки потерянным.

— Расписаться лучше в феврале, пока еще не будет видно живота, — щебетала Лариса, подкладывая замерзшему Стасу соседкиного оливье. — Гостям про беременность не скажем. Скажем, что ты мне сделал предложение в новогоднюю ночь, и мы не стали тянуть… Ты ведь не против? Не хочу, чтобы гости сплетничали, что я выхожу замуж по залету.

— Мне все равно.

— Вот и чудненько! — обрадовалась Лариса. — Свадьба зимой — это здорово! Фотографии такие красивые получаются, я у подружки видела. Белый снег, невеста в белом платье — просто зимняя сказка! А я еще рыжая, на снежном фоне вообще буду эффектно смотреться. Только фотографа надо заказать хорошего, не дешевого, чтобы снимки не засветил.

О чем она думает, поражался Стас, как она может обсуждать сейчас такие глупости?

— Стас, ты чего молчишь? — Лариса обиженно надула губы. — Можно подумать, к тебе это не имеет никакого отношения.

Да он бы все на свете отдал, чтобы это не имело к нему никакого отношения! Тогда можно было бы побежать к дому Ани, отыскать ее, обнять крепко-крепко и уже никогда в жизни не выпускать из своих рук. Но все это только несбыточная мечта. А реальность — свадьба с Ларисой, рождение ребенка. Следующий Новый год он уже будет встречать с женой и малышом. И оттого, что женой будет не Аня, а Лариса, впору удавиться.

— Сделаем все так, как ты хочешь, — безжизненно сказал он.

— Ты на меня смотришь так, как будто я сломала тебе жизнь, — оскорбленно заметила Лариса.

Стас промолчал. Просто не нашел в себе сил солгать. Лариса подошла к нему, положила руки на плечи:

— Я понимаю, это все так неожиданно… Давай свадьбу обсудим позже, а сейчас отметим Новый год.

Стаса окутало сладким облаком знакомых духов, и у него невыносимо разболелась голова. Еще месяц назад он млел от этого аромата, теперь же он — хуже отравы. Хоть бы мама скорей вернулась! До чего же тягостно находиться с Ларисой наедине!

Как в каком-то дурмане Стас достал для Ларисы чистый бокал, плеснул шампанского в свой, хотел налить и Ларисе, но та накрыла бокал ладонью.

— Мне теперь нельзя, — мягко напомнила она. — Есть сок или простая вода?

Стас дошел до кухни, распахнул форточку, вдохнул свежий морозный воздух, который слегка привел в чувство. Не время раскисать. Лариса не виновата. Их ребенок не виноват. Он обязательно полюбит его — забавного круглощекого карапуза. И постарается полюбить Ларису и забыть о том, что она уходила от него к другому.

В холодильнике нашлась бутылка питьевой воды. Стас жадно выпил целый бокал, захватил бутылку и вернулся в комнату.

Лариса стояла у окна с бумажными снежинками.

— У тебя даже елки нет. Ни одного стеклянного шара. Как будто не Новый год вовсе, — упрекнула она.

— Ты же знаешь, я не люблю Новый год, — глухо сказал Стас и налил ей воды. Этой ночью Новый год подарил ему самое большое счастье в жизни, а затем отобрал. Если прежде Стас просто не любил Новый год, то сейчас и вовсе возненавидел. Сколько бы лет ни прошло, в дни новогодних праздников он всегда будет оплакивать Анну. И вспоминать эти бумажные снежинки на окне.

У одной снежинки загнулся уголок, и Лариса поддела его пальцем.

— Не тронь! — прорычал Стас, так что Лариса вздрогнула и повернулась к нему с широко раскрытыми глазами. Конечно же, она поняла, кто клеил снежинки и чем они так дороги Стасу. Поэтому она подняла свой бокал и непринужденно улыбнулась:

— За нас! За наше счастье в новом году, которого станет еще больше на целого человечка!

Бокалы со звоном скрестились, и в тот самый миг прозвенел звонок. Лариса настороженно оглянулась на дверь.

— Кого-то ждешь?

Та, кого он ждет, никогда не придет. Но Стас будет рад и матери, вернувшейся из гостей. Лишь бы не оставаться с Ларисой наедине. Он поспешил в коридор, рванул на себя дверь и изумленно замер. Увидеть Филиппа он совершенно не ожидал.

— Ты? — удивился Стас.

— Мы, — поправил Филипп и посторонился. За его спиной стояла бледная и взволнованная Аня в зеленом пуховике.

— Пустишь? — спросил Филипп.

Ничего не понимая, Стас распахнул дверь и впустил в дом свое потерянное счастье. Филипп, не разуваясь, прошел в комнату. Аня, не проронив ни слова, скользнула за ним. Они помирились? Они снова пара? Внутри у Стаса просыпалась раненым зверем ревность. Пусть Аня не может быть с ним, но она достойна кого-то лучшего, чем Филипп.

— Ты? — раздался изумленно-радостный голос Ларисы.

Стас вернулся в комнату и замер в дверях. Лариса смотрела на Филиппа с таким обожанием, с каким никогда не смотрела на него самого. Дыхание перехватило от внезапной догадки.

— Одевайся, — довольно резко бросил ей Филипп. — Мы уходим.

Лариса, не глядя