– О, – ответил тот, – он действительно напуган. Да ведь он и сам слоняется по отелю и наблюдает за мной! Думает, я не замечаю!

Мы с Кеннеди переглянулись.

– Скользкий тип, – продолжил Стюарт. – Он знает, что за ним тайно следят, и мои люди говорят, что время от времени он ухитряется уйти от слежки… Не очень-то я доверяю этим частным детективам. Думаю, в их куцых отчетах на папиросной бумаге немало приписок.

Уитни явно не собирался развивать эту тему, из чего я заключил, что он не обнаружил ничего важного.

– А, вот еще что! – вспомнил он через мгновение. – Мне сказали, что он собирается увидеться с Инес…

– Да? – спросил Кеннеди.

– Черт бы его побрал! Он очень нагадил Локвуду, – заявил Уитни, а затем, наклонившись, доверительно добавил: – Скажите честно, Кеннеди, вы ведь не верите в эту чушь с отпечатками обуви, не так ли?

– Я не вижу причин сомневаться в этом, – дипломатично ответил Крейг. – А что?

– Ну, – продолжил Стюарт все тем же доверительным тоном, – у нас нет кинжала, вот и все. И я никогда не утверждал обратного, хотя и давал понять, что наши планы основаны на чем-то более конкретном, чем просто слова. У нас его нет и никогда не было.

– Тогда у кого он?

Уитни покачал головой.

– Не знаю, – просто сказал он.

– И эти нападения на вас, история с сигаретами… Как вы объясните это, – спросил Крейг, – если у вас нет кинжала?

– Зависть, чистая зависть, – быстро ответил Уитни. – Они боятся, что мы найдем сокровище.

– Кто боится?

– Это серьезный вопрос, – уклончиво ответил делец. – Я не хочу говорить ничего такого, что не смогу взять назад в случае чего. У меня будут неприятности.

Дальнейший разговор был бесполезен, и Кеннеди дал понять, что нам пора идти.

– Просто будьте с нами честны, – попросил Уитни, когда мы уходили. – Это все, что нам нужно, – честное отношение.

Мы с Крейгом вышли из отеля и завернули за угол.

– Ну как, узнали что-нибудь еще? – послышался голос из темноты рядом с нами.

Мы обернулись. Это был Нортон.

– Я видел, как вы разговаривали с Уитни в библиотеке, а потом в кафе, – сказал он со смешком, – и видел, как вошел Альфонсо. Уитни все еще следит за мной. Не удивлюсь, если его люди сейчас где-то рядом.

– Нет, – ответил Кеннеди, – он не сказал ничего важного. Они с Локвудом по-прежнему утверждают, что у них нет кинжала.

– Конечно! – фыркнул Аллан.

– Ты побудешь еще здесь? – спросил Кеннеди.

– Пожалуй, – ответил Нортон. – Я буду держать тебя в курсе.

Мы с Крейгом решили пройтись пешком.

– Пойду посмотрю, как там Берк – человек О’Коннора, наблюдающий за квартирой Мендосы, – сказал мой друг. – А потом у меня есть еще пара небольших дел… А ты выглядишь уставшим. Почему бы тебе не пойти домой и не отдохнуть? Я сегодня уже не буду работать в лаборатории.

– Пожалуй, так и сделаю, – согласился я, так как напряжение последних часов и правда меня вымотало.

Глава XX. Пульмотор

Вернувшись в нашу квартиру, я продолжал размышлять об этом деле. Сеньора де Моше рассказала нам о своем предке, которому доверили на хранение кинжал с гравировкой; о том, как реликвия передавалась по наследству; о смерти ее брата; об убийстве предка Инес де Мендоса и о проклятии Мансиче. Можно ли предположить, что кровавая история Золота богов продолжается?

В саркофаге для мумии были отпечатки обуви Локвуда; тот утверждает, что кинжала не брал. Говорит ли он правду? Теперь вот отравленные сигареты… Все подтверждает реальность анонимной угрозы, полученной нами.

Я уже несколько раз менял свои версии. Сначала мне казалось, что все указывает на Локвуда. Но так ли это? Предположим, он украл кинжал из музея, хотя и отрицает это. Разве из этого следует, что убийца – Локвуд и что кинжал все еще у него? Ведь он мог его потерять… А что, если кинжал заполучил кто-то другой – сеньора, или Альфонсо, или они оба? Возможно, Мендоса был убит человеком, который хотел узнать тайну или, наоборот, скрыть ее при помощи отравленного лезвия?

Я лег спать, нисколько не приблизившись к разгадке, и продолжал думать об этом деле, погружаясь в сон.

Это последнее, что я помню.

…Придя в сознание, я увидел Крейга, склонившегося над моей кроватью. Он только что снял с моего лица резиновую маску с трубкой, идущей к большой коробке с каким-то насосом. Впрочем, в тот момент я был еще слишком слаб, чтобы сразу заметить эти вещи; слишком слаб, чтобы беспокоиться о них или о чем-то еще.

– Теперь ты в порядке, старина? – спросил мой друг, наклоняясь надо мной.

– Д-да, – выдохнул я и закашлялся от ощущения удушья в горле. – Что случилось?

Возможно, мне лучше рассказать обо всем со слов Кеннеди, ибо я узнал о произошедшем из отрывочных фраз моего друга и лишь спустя некоторое время смог собрать информацию воедино. Итак, Крейг встретился с Берком и удостоверился, что с Инес все в порядке. Затем он, как и собирался, провел небольшое расследование, но в лабораторию так и не вернулся, так что в ту ночь свет там не горел. Придя наконец домой, он обнаружил в холле странный запах, но не обратил на это внимания, пока не открыл дверь в другие комнаты. Оттуда вырвалась такая волна удушающего газа, что Кеннеди пришлось отступить, почти теряя сознание, кашляя и задыхаясь.

Его первая мысль была обо мне. Защитив себя, насколько это возможно, он с трудом пробрался в мою комнату и обнаружил меня лежащим на кровати, неподвижным, почти холодным.

К этому времени он слишком ослаб, чтобы нести меня, но сумел добраться до окна и распахнуть его. Когда сквозняк очистил воздух, он из последних сил добрался до телефона и позвонил в одну из газовых компаний, попросив их прислать пульмотор[6].

Когда угроза для моей жизни миновала и сам Кеннеди почувствовал себя вполне сносно, его цепкий ум сразу же начал анализировать произошедшее. Что это было – человек или дьявол? Мог ли человек взобраться по стенам, как муха, или десантироваться с неба? Замок на двери, похоже, никто не трогал. Не было никакого способа попасть в нашу квартиру с пожарной лестницы. И причиной случившегося был не осветительный газ – все согласились с этим. Нет, это не был несчастный случай. Это была попытка убийства, и она почти увенчалась успехом. Никакое другое средство против нас не работало, и преступник пошел на крайние меры.

Я устроился поудобнее, а Кеннеди