Шрифт:
Закладка:
— Нет, — ответил Вилер. — Согласно теории она не должна быть такой… такой невидимой… если, конечно, не является черной дырой. Знаете, это когда мертвое солнце сжато до такой степени, что ничего не излучает. Кроме того, она не обладает достаточной массой, чтобы быть мертвым солнцем. Если она все-таки имеет массу солнца, то даже в максимально возможном состоянии квантовой дегенерации она не может быть настолько малой, чтобы мы не могли ее различить с такого близкого расстояния. Она вообще не должна быть темной, она должна быть довольно яркой.
Его равнодушие исчезло.
— Пилот, — сказал он, — если мои ожидания справедливы, мы никогда не увидим эту звезду.
— Да?
— А разве вы не знаете? Разве вае-не инструктировали о том, что…
— Нет. Я всего лишь лентяй, который так и норовит кого-нибудь обмануть, понимаете? У ученых слишком мало времени, чтобы тратить его на меня. Продолжайте.
— Все, что мы получим… это уникальную информацию… увидим нечто удивительное в галактике, нечто такое, что заставит меня поверить в существование Бога, который заботится о нас.
— И что это?
— Пожалуйста, — взмолился Вилер, — не лишайте меня возможности получить удовольствие. Я должен немедленно рассказать вам все, а вы рассудите, прав я или нет.
Руварац сжал кулачище.
— Я хочу, черт возьми, знать, в какую историю мы ввязываемся, — сказал он.
— Если верить моим предположениям, нам не причинят никакого вреда. Если же я ошибаюсь, то буду так же сбит с толку, как и вы. Где мы сейчас находимся?
— Кто знает. Нам ведь не с чем свериться, кроме как с расчетным центроидом. Но мы идем по орбите со скоростью 435 километров в секунду. Если бы это было солнце, то мы неслись бы уже в слоях атмосферы. Но глубоко погружаться в гравитационный колодец мы не можем, у нас не хватит активной массы для реактора, чтобы оттуда выбраться.
— Гравитация растет так, словно это тело подобно солнцу, верно?
— Да, это так. А этого не должно быть. Если это нейтронная звезда, глыба вырожденной материи размером меньше Земли, то ее поле должно меняться так резко, что…
И тут они почувствовали удар.
В пустоте глубокого космоса, казалось, не было особых причин тратить энергию на то, чтобы постоянно контролировать возможные метеориты. Кроме того, противометеоритному маневру препятствовало мощное притяжение гравитационной массы неизвестного тела.
В результате всего этого автоматические устройства корабля не успели своевременно среагировать на опасность.
Первым ощущением Рувараца было ощущение шока. Кулак тролля обрушился на него, сильно ударив по голове, — шлем скафандра был открыт. Металл отозвался злобным звоном. Кабели питания электросистем, проходивших по потолку, искрили, в воздухе запахло горелой изоляцией. Сработали предохранители, и двигатели отключились. Корабль свободно падал. Слышны были хлопки газовых выбросов из дырявого корпуса.
— Опустите лицевую пластину! — автоматически взревел Руварац и сам сделал то же самое. Давление упало, его барабанные перепонки чуть было не лопнули. Но ему некогда было обращать внимание на боль, не было времени испугаться дли сделать еще чтонибудь, кроме как предпринять отчаянную попытку выжить.
Он скользнул взглядом по приборам: большая часть из них продолжала работать. Он отметил, что ни силовая установка, ни ионные двигатели не были повреждены. Но один из громоздких резервуаров был, должно быть, разбит, и жидкость из него устремилась в космос. Стрелка соответствующего индикатора поползла к нулю. Системы встроенного контроля регистрировали повреждение кабеля. Руварац отключил кабели, которыми его скафандр был соединен с системой корабля, и невесомый поднялся с кресла.
Теперь в корабле был вакуум. Свет флуоресцентных панелей падал на замерзшие лужи жидкости на переборках, оставляя в углах могилъно-черные тени. Руварац оттолкнулся и устремился в кормовой отсек корабля, хватаясь за поручни. В центральном отсеке сквозь дыру в разорванной обшивке на него глянуло небо. Через пробоину в перегородке обломки попали и в кормовой отсек, к резервуару. Обломки летали повсюду. В космической тишине, заполнившей корабль, царил хаос. Руварац посмотрел ва разбитый воздухообменник, и его замутило.
По направлению к нему двигалась облаченная в скафандр фигура.
— Назад! — заорал Руварац, не соблюдая субординации. Вилер жестами что-то испуганно показывал. Руварац сообразил, что его рация выключена. Он включил ее и сквозь стиснутые зубы произнес:
— Убирайтесь с моего проклятого пути. Вы убили нас, но я не позволю вам вмешиваться в мою работу.
— Но-но что… — Солнечный свет, проникавший в пробоину в борту, высвечивал искаженное ужасом лицо Вилера. — Что случилось?
Руварац зарычал, схватил его за плечи и вытолкал в спальный отсек.
— Пристегнитесь, — приказал он. — И сидите здесь, пока я за вами не пошлю. — Вилер отшатнулся от пилота, послышалось всхлипывание, Руварац что-то проворчал и вернулся в главный отсек.
Часа через два его гнев немного остыл. Он должен выловить все обломки, провести общее обследование, приварить запасные пластины обшивки и пустить, воздух из запасного накопителя. Это было нелегкой задачей для одного человека, даже заранее подготовленного и умеющего сохранять хладнокровие.
Он не торопился. Корабль двигался под действием сил, которые будут существовать до тех пор, пока все звезды галактики не сгорят дотла. Это было чудовищное, почти совершенно невероятное невезение, что корабль с чем-то столкнулся в таком глубоком космосе. Вероятность повторного столкновения была, образно выражаясь, астрономически малой. Поэтому он в конце концов вызвал Вилера. Необходимо было рассчитать, что же привело их к столкновению.
Прозвенели сигнальные звонки. Члены экипажа устремились к своим постам. Были отправлены сообщения кораблям, направляющимся в район Ахерона. «Шикари» реконструировал два поврежденных отсека и продолжил путь.
Корабль двигался осторожно. Он бороздил космос со скоростью 100 километров в секунду и больше всего напоминал огромную, уязвимую для любого воздействия руину. Его приближение к темной звезде, торможение и выход на орбиту выполнялись со всеми возможными предосторожностями.
Командир Натан был вымотан нервным напряжением еще до того, как пришло сообщение о катастрофе. Вглядываясь в сверкающую миллионами звезд тьму космоса, он чувствовал себя очень старым.
«Ты забрал себе двух хороших людей, — думал он. — И теперь хочешь взять и остальных?»
У Янис Фальконе в тот момент не было никаких дел. Все на корабле обязаны были быть профессионалами, но ее работа заключалась в том, чтобы содержать в порядке научные приборы. Но сейчас она могла просто сидеть в своей каюте, окруженная со всех сторон вибрирующим металлом переборок, и стараться не плакать, хотя ей это не очень-то удавалось.
К ней вошла Маура О'Кейси, биомедик. Она чувствовала, что девушке сейчас необходимо, чтобы кто-нибудь был рядом.
— Не убивайся так,
