Шрифт:
Закладка:
Без скидок на выслугу лет, цвета и количество кубиков на командной планке и элитного статуса подразделения, в котором он проходит действительную военную службу.
И занимается этим, как ни странно, руководитель полетов.
Диспетчер, по военному.
Но, с учетом того, что Доминион на общих основаниях открыл дорогу в воинские соединения бывшим гражданским, прошедшим интенсивные (но не менее содержательные) курсы подготовки, воинский сленг начал напитываться исключительно гражданскими терминами.
Диспетчер, это разумный, чья туша первой будет поставлена к отбойнику стартовой ячейки, если у пилота в сражении случится внештатная ситуация, разрешить которую КДП окажется не в силах.
Диспетчер шкурой отвечает за постановку и контроль выполнения боевой задачи авиагруппы — наравне с командиром соединения.
Именно он следит за тем, чтобы пилоты правильно и точно идентифицировали цели и ненароком не засадили протонную торпеду или кумулятивную ракету гражданскому кораблю в дюзы, не вывали «подарки» из бомболюка на спящий ночной город вместо базы противника.
Руководитель полета следит за каждой внештатной ситуацией с каждым пилотом, лично принимает решения о возвращении или запрете вылета той или иной машине, экипажу, пилоту, руководствуясь вполне вменяемой и категоричной нормативной базой.
И каждый диспетчер на службе регулярного флота Доминиона готов расцеловать того, кто из семисот гигабайтного положения о работе КДП на борту имперского военного корабля, выбросил сарлакку в пасть шестьсот пять гигабайт обтекаемых фраз, отсылок на другие нормативные акты, положения, распоряжения, указания, циркуляры, методические рекомендации, и вообще привел инструкцию в порядок.
Благодаря чему КДП мог теперь дышать спокойно всем своим скромным (нет, вопреки расхожему мнению, в КДП на вахте находится не тысяча разумных, которые играют тут в саббак и любуются танцующей у шеста тви’лечкой, пока боевые пилоты кровь проливают) коллективом, заступая на свою вахту.
А еще лейтенант-командор Густав Менсх, диспетчер боевой вахты КДП «Стража» был готов поставить ящик виски тому, кто додумался копировать самых сообразительных людей на флоте.
— Седьмой сектор, не зевайте, у вас эскадрилья «Е-шек» в обход поля обломков идет, — сказал молодой мужчина в офицерской форме Доминиона, склонившись над тактическим проектором, демонстрирующим поле брани в системе Камино. — Пятый сектор, выводите перехватчики из третьей эскадрильи, им досталось сильно. Замените их десятой эскадрильей, они как раз идут с ротации и задание не получали. Во втором секторе наблюдайте за отходом эскадрильи «Ятаган» — там оживились вражеские пилоты.
Сообразив, что все возможные приказы на текущую секунду он отдал, Менсх посмотрел на выведенные световым маркером пометки на транспаристиловой контрольной доске.
Среди перечня контрольных задач, стоящих во главе угла для диспетчера, имелись те, которые доставляли ему отдельную боль.
Вытащив из гнезда подзарядки комлинк (ха, заявленные двадцать часов работы на одном цикле батареи производитель явно завысил, ибо в КДП комлинк разряжается минут за тридцать), Густав набрал осточертевшую ему частоту другого устройства связи.
— Главмех? — уточнил он спокойным голосом, получив ответ из динамика. — Да засунь себе в межпозвоночный диск свои «еще пятнадцать минут!». У меня семь ПВК за последние пять минут! СЕМЬ, слышишь⁉ Мне нужна спасательная «лямбда» двадцать минут назад!
Пилот вне кабины, сокращенно ПВК, это большая головная боль для любого дежурного.
Нет, не только по той причине, что некоторые из пилотов-не клонов, имеют обыкновение трещать на аварийной частоте, напоминая о себе.
Лейтенант-командор Густав Менсх, диспетчер боевой вахты КДП ЗСР «Страж».
Когда Менсх служил помощником диспетчера боевой вахты на «Химере», он, потомственный военный, думал, что у него извилины в голове выпрямятся, когда слышал на аварийном канале от зеленоротых пилотов, которых Империя едва от материнской титьки оторвала: «Дяденька диспетчер, мне тут одиноко и холодно, спасите, пожалуйста».
В такие мгновения он зверел и молился, что вражеские пилоты сумеют триангулировать сигнал и прикончить счастливого идиота (потому что только так можно было раньше выжить при повреждении техники типа TIE) раньше, чем он лично расстреляет его у отбойника стартовой ячейки.
Ох, как много вопросов было снято с появлением клонов-пилотов.
Правда, добавилось еще парочка.
Например, то, что назвали «скромность клон-пилота».
Заключалось сие явление, заставляющее оставшиеся на практически лысой голове Менсха оставшиеся волосы вставать дыбом, седеть и вылетать в вентиляцию, в том, что клоны-пилоты Креба и Джайнира, самых удачливых молодых пилотов на его памяти, сами оценивали ситуацию после покидания кабины своей подбитой машины.
И если по их расчетам они не могли быть спасены без ущерба для сражения или опасности шаттла ПСО, то клоны просто ломали аварийный комлинк, пропадая со всех сканеров.
Как ни вентилировал шлемофон Густав Кребу, как не доносили это до клонов-пилотов на инструктажах, «скромность клонов-пилотов» перестала быть массовым явлением только после того, как по приказу штаб-квартиры им в пилотные комбинезоны начали вшивать треккер-маячки.
Вроде бы перебороли это явление, но проблемы всегда и везде лезут под руку — как от них не отбивайся.
Например в настоящий момент единственный шаттл ПСО, который мог быть задействован для спасения пилотов, выбывших из сражения, находился в ремонте, причем весьма продолжительном.
Во время отлета с эвакуируемой машиной от точки нахождения сбитого пилота, «Е-шка» вырвалась из обломком и всадила в кабину пилотов протонную торпеду.
Командир экипажа принял решение отстрелить свою кабину, принимая удар протонной торпедой на себя и отправляя шаттл с остатками команды, со спасенным пилотом и поврежденной ударной канонеркой по инерции к «Стражу».
Да, это была еще одна проблема клонов-пилотов.
И конкретно майора Креба.
Его клоны по непонятным причинам совершенно легко шли на самопожертвование ради спасения других пилотов.
Не только лишь клонов, но и «оригиналов».
И все бы хорошо, командир экипажа просто молодец, запасные кабины имеются, их установить дело совсем не получаса, а десяти минут, просто механики откровенно погибают в объеме ремонтных работ МЛА.
Бойня на орбите Камино столь масштабна, что едва ли какой перехватчик в строю находится без латки или ремонта на корпусе.
И возник острый вопрос с тем, что на имеющиеся шаттлы ПСО банально не хватает пилотов.
Посадить сбитых пилотов перехватчиков за штурвал «лямбды», конечно можно, но проблема заключается в том, что от момента катапультирования и доставки на корабль проходит немало времени.
И пилоты, несмотря на окружающий их «термос», успевают получить и переохлаждение, и нервное истощение и много других совершенно неприятных синдромов.
Отправлять в полет на громоздкой «лямбде» пилота, который битый час крутился вокруг своей оси и едва на ногах стоит, совершенно глупая идея.
А все остальные пилот сейчас заняты на высадке десанта или эвакуации раненых с поверхности.
И там счет эвакуируемых идет на сотни каждую минуту.
Там даже офицерские «Мю» отправляют для скорейшего возврата на корабль раненных.
Бойня на Камино идет не на жизнь, а на смерть.
Менсх как-то улучил минутку на перекур, затянулся сигареткой в коридорчике рядом с транспаристиловым «аквариумом» КДП.
А тут как раз разгружался санитарный борт с поверхности.
За свою жизнь он немало повидал, но смотреть на изрубленного чуть ли не на куски штурмовика, части тела которого удерживает вместе лишь броня, а этот парень еще и жив…
А ведь до отхода флота Бела Иблиса от щита таких кровавых ранений у штурмовиков не было.
Там будто звери орудуют на поверхности, которые отчаянно бьются за каждый метр.
Транспортный контроль, заведующий десантными и транспортными средствами «Стража» и рад помочь, выделить хотя бы одну машину, но это совершенно невозможно.
Менсх уже раз десять привлекал к помощи спасения своих пилотов группы ПСО с других кораблей, но у них тоже есть свои ПВК, так что, не разгуляешься особо с экспроприацией союзных машин.
Вариант был только один — как только починенную «лямбду» переведут на полетную палубу, он согласует с Пеллеоном передачу обязанностей диспетчера своему помощнику, толковому малому из лейтенантов, а сам сядет за штурвал и полетит за «сбитым урожаем».
— Пять минут, твой гаечный ключ! — рявкнул диспетчер в комлинк. — Больше не могу! Да не могу я! У меня через семь минут у первого ПКВ
