«Ушёл через портал».

«Послушай, нет смысла врать, это никак тебе не поможет! Скажи правду, и я смогу…»

«Я же сказала: он сбежал через портал в Улье!» – перебила Катрин молодого старика, хлопнув при этом ладонью по столу.

Звук получился громкий, даже слишком. Все вокруг на секунду обратили внимание на молчащих всё это время Катрин и Бэвэ, но тут же отвернулись и продолжили чтение.

«Он бы и на километр не подошёл к Улью и уж тем более не зашёл бы внутрь: Гильдия поймала бы его ещё на подходе. Если, конечно, смогла бы опередить стражу».

«Тот тип, который сидел за нашим столом – это и был Вереск!»

«Что? Этого не может быть! Даже если бы он изменил внешность, его энергетическое поле никуда бы не делось, он не смог бы скрыть его!»

«Вера сказала, что он полностью скопировал другого человека. Может, поэтому вы не смогли его засечь?» – говоря это, Катрин равнодушно разглядывала чайник на столе.

Но тут Бэвэ схватил её за руку.

«Послушай, ты говоришь о запрещённых вещах. Если Вереск действительно смог скопировать чьи-то тело и энергию – это не шутка, а очень серьёзное заявление. Так что лучше подумай ещё раз и скажи, так ли это было на самом деле?!»

От любезного дружелюбного старика вдруг не осталось и следа. Катрин смотрела в его налитые кровью глаза, нахмуренные брови и не знала, что делать: отстаивать собственные слова или соврать. Она и представить не могла, что можно повышать голос, даже не открывая рта, но Бэвэ смог это сделать внутри её собственной головы.

«Я рассказала всё как есть!» – она испуганно отдёрнула руку и принялась растирать запястье.

«Прости… Опять… Я… Я не хотел, просто всё это звучит слишком неправдоподобно, очень похоже на выдумку, я подумал… Подумал, что ты издеваешься надо мной. Но, раз ты так уверенно говоришь…» – его голос, точнее, голос Катрин выровнялся и снова обрел своё естественное звучание.

Катрин не хотелось больше говорить ни слова.

«Этот тип – настоящий псих!»

Бэвэ сделал вид, будто не прочёл этого в её мыслях.

«Как он это сделал? Откуда он узнал нужное заклинание?»

«Я понятия не имею», – солгала Катрин.

Бэвэ глубоко вздохнул.

«Хорошо, я оставлю тебя на время. Думаю, мы все немного на нервах, тебе сто́ит отдохнуть, а я приду попозже», – Бэвэ встал, громко прочертив тяжёлым стулом по деревянному полу.

«Что это за место?» – спросила Катрин.

«У нас нет тюрем или гостевых домов, поэтому мы всех селим в библиотеке. Не волнуйся, сегодня здесь только ты и ученики Гильдии. Думаю, мы скоро забудем об этом дурацком инциденте и сможем вернуться к нашему разговору. Я обещал тебе помочь и сдержу своё слово, а пока отдыхай, я зайду через несколько часов. Пойдём, я запру тебя в твоей комнате. Советую запастись едой и сходить в уборную».

Катрин посетила местный туалет и для вида собрала со стола еду.

«Прости, мне придётся закрыть тебя. Это временные меры, пока мы с тобой не выстроим прочных отношений. Уверен, так оно и будет», – сказал Бэвэ и вышел, заперев за собой дверь.

Катрин оперлась спиной о стену и прикрыла глаза, чувствуя, что последние несколько часов выжали из нее все соки.

«Запрещённая магия, – произнесла она про себя, боясь при этом быть услышанной. – Что же это за книга такая?»

Катрин стянула с гвоздя рюкзак.

«Интересно, почему вещи не тронуты?»

Девочка прижалась ухом к двери и, убедившись, что за ней никто не стои́т, расстегнула молнию. Чёрный корешок смотрел на неё из травы и корней. Матовая поверхность не отражала свет, а на ощупь была твёрдой, словно камень. Никаких надписей. Только куча шрамов на кожаном переплёте, оставленных режущими предметами. Кажется, книгу неоднократно пытались разорвать. А еще сжечь. Об этом свидетельствовали и запах гари, и закоптившаяся, но при этом совершенно целая бумага.

Катрин открыла обложку и тут же увидела рисунок. Угольного цвета чернилами, а может, и углём была нарисована картинка: человек, поделенный пополам. Из его половинок на землю вываливались внутренности и текла кровь. Под картинкой располагался убористый текст. Буквы были Катрин незнакомы, а значит, и содержание не имело никакого смысла. Катрин не была слишком впечатлительной, но эта картинка вызвала в ней жуткое отвращение, и она поспешила перелистнуть страницу.

Теперь на неё смотрел открытый гроб, из которого выбирался человек без головы. И снова куча странных символов. Все остальные рисунки выглядели не менее ужасно и угнетающе. Иногда, правда, попадались и вполне себе нормальные, вроде человека, перетекающего в сосуд. Катрин сделала вывод, что это и есть та самая консервация энергии, которой занимался Вереск. Эта книга была настоящим кладезем всяческих заклинаний, по бо́льшей части не самых пристойных.

«Интересно, зачем Вере понадобилось что-то подобное? Она ведь сама постоянно говорит о запретах. А тут целый сборник запрещёнки».

Катрин вдруг ясно поняла, что совершенно не хочет быть связана с подобными вещами. Самым лучшим решением будет отдать книгу Гильдии и потребовать от них той самой помощи, которую Бэвэ предложил ей. Она убрала книгу назад в рюкзак и застегнула его, после чего легла спать.

Сон настиг её быстро, и там, по ту сторону реальности, Катрин увидела такую картину: Вера сидела у камина и что-то шептала, глядя на огонь, а сама Катрин стояла у неё за спиной.

– Вера! Эй, Вера! – звала девочка свою наставницу, но та не отзывалась, лишь продолжала шептать что-то бессвязное в пламя.

Катрин подошла ближе и заглянула ей в глаза. Зрачки отсутствовали. Катрин щёлкала пальцами, кричала, но Вера не обращала на неё никакого внимания, словно находилась в данный момент совершенно в другом месте.

* * *

Девочку разбудил звук открывающегося замка. В комнату зашел Бэвэ.

«Пойдём, с тобой хотят побеседовать».

Катрин вышла в зал, где за ближайшим столом полукругом сидели несколько человек. Больше в помещении никого не было. Катрин затравленно оглядела комнату и остановилась, не решаясь подойти к столу.

– Проходи и присаживайся, не надо тянуть резину. Быстрее начнем – быстрее закончим, – произнёс на родном языке Катрин один из мужчин.

Лицом и размашистыми движениями рук он напоминал Катрин её школьного учителя ОБЖ. Тот, прежде чем прийти работать с детьми, пять лет воевал в горячих точках – это оставило заметный отпечаток на его внешности, сделав взгляд тяжёлым, а голос и движения резкими. Учитель всегда был довольно скрытным и отличался некоторой нервозностью. Точно таким же был человек, сидевший за столом.