Шрифт:
Закладка:
Лаке немедленно велел разыскать Жгута и привести его. Солдат Прохоров был тотчас же доставлен и, ввиду угроз Лакса, что он будет немедленно взят и пытан, передал тотчас же, что знал.
А знал он всё!.. Он не только знал наверное, что г-н Зиммер есть г-н Львов, но знал, что офицер Коптев — почти жених сестры его, Софьи Павловны Львовой, и, наконец, он знал, что старик Львов бежал из заключения при помощи своего сына, а теперь находится под столицей, в Казачьей слободке, вместе со своей дочерью, прибывшей из вотчины.
Лакс даже не мог обрадоваться всему этому, и только потому, что был слишком поражён, слишком счастлив.
— Да правда ли это? Правда ли это? — восклицал он, слушая Жгута.
Ему от радости казалось, что он бредит или видит всё во сне.
В тот же вечер Лакс отправил одного из своих сыщиков в Казачью слободку и знал через три часа, что действительно в одном из домиков проживает старый человек с очень молоденькой дочерью и что они дворяне. Прозывают же они себя не Львовыми, а Макаровыми, а старик выдаёт себя за купца.
На другое же утро Лакс явился в кабинет Шварца и, торжествуя, даже не только самонадеянно, но и гордо передал своему начальнику всё, что узнал. Бог весть почему, из упрямства или вследствие какого-либо особенного ослепления, Шварц только страшно рассердился и приказал Лаксу немедленно подать в отставку.
— Одним досужим вралём будет в канцелярии меньше! — сказал он.
Лакс тотчас же бросился за защитой к Кнаусам и передал Торе результат своего дознания и доклада.
Молодая девушка смутилась. Ей было совестно сознаться Лаксу, что всё перевернулось снова и что Зиммер опять стал для неё дорог. Ничего не объяснив Лаксу, она только отказалась наотрез заговорить о Зиммере со своим крестным отцом. Но Амалия Францевна решилась полукавить с Лаксом. Она объяснила ему, что давно знает Шварца лучше других и знает, что он сильно упрям и убеждений своих в чём бы то ни было никогда не меняет. Раз он уверился в том, что Зиммер — его верный слуга, нужно что-нибудь совершенно невероятное и ясное как день, чтобы переменить его мнение. Следовательно, нечего и пробовать.
Лакс вышел от Кнаусов совершенно смущённый и бросился к разным своим друзьям. И друзья его подали совет, от которого он пришёл в восторг.
По их мнению, Лаксу нужно обратиться прямо к начальнику Тайной канцелярии, ибо генерал Ушаков, как главный заправитель всех дел сыскных всей России, имел право кого хотел арестовать, засадить в крепость, судить, пытать и ссылать. Следовательно, можно было обойтись и без Шварца.
Наутро Лакс уже явился к Ушакову и доложил ему всё подробно до малейших мелочей. Он рассказал целую историю, рассказал подробно о появлении в доме Кнаусов молодого Зиммера и поступлении его на службу благодаря покровительству молодой Торы и г-на Адельгейма. Кончил он своё повествование, или свой донос, объяснением, что бежавший из Шлиссельбурга и известный Ушакову старик Львов находится у него под рукой, в Казачьей слободке.
Ушаков, несказанно изумлённый, выслушав всё, выговорил:
— Что же господин Шварц? Он-то что же? Ума решился? Или ослеп, оглох?
Лакс в ответ развёл руками и прибавил:
— Уму непостижимо, ваше превосходительство! Я при очной ставке Львова и Коптева понял сейчас, в чём дело… Всякий младенец понял бы всё, а господин Шварц сидел именно, как вы выражаетесь, точно ослеплённый! Если бы не солдат Жгут, то всё бы так и осталось безнаказанно.
На другой же день по приказанию властного начальника Тайной канцелярии было приказано арестовать в разных местах Петербурга несколько лиц и доставить в Петропавловскую крепость. Это были: доверенное лицо г-на Шварца Зиммер, дворянин Львов и его дочь и офицер Коптев.
И все они, захваченные врасплох, недоумевали и не понимали, что произошло. Львов-Зиммер написал и послал тотчас же записку отцу, заявляя, что арестован, а затем успел послать доклад Шварцу, прося спасти его от клеветнического доноса. Но, однако, он не получил от начальника никакого ответа.
Старик Львов, взятый с дочерью среди ночи, совершенно не мог понять, кто раскрыл его местопребывание и кто погубил его, и тоже успел послать разыскать г-на Зиммера и передать ему об их судьбе.
Коптев, однако, избежал ареста, рано выйдя из дому. Узнав о распоряжении на счёт себя от денщика, он приказал ему добежать в Казачью слободку и объяснить г-ну Макарову, что ему грозит арест.
Разумеется, все эти гонцы не смогли исполнить поручений.
Вместе с тем Коптев, конечно, не вернулся домой и отправился прямо к графу Миниху, моля о защите.
Он мало надеялся на заступничество графа и был удивлён, когда вельможа со странной усмешкой сказал ему:
— Оставайся и скрывайся у меня до поры до времени. А там уж сам себя от врагов защити — нападеньем. Удастся — честь и слава и счастье всей твоей жизни! Не удастся — твоя голова на плахе будет.
Коптев остался в доме фельдмаршала.
Конечно, здесь он мог скрываться, чтобы избежать ареста. Но долго ли? Вельможа, повидав ещё раз офицера, спросил его, согласен ли он поиграть своей головой?
— Ставка крупная, но и выигрыш большой, — сказал Миних, загадочно улыбаясь. — Ты не один будешь, вас наберётся с полдюжины. На миру и смерть красна.
Коптев поклялся, что готов на всё на свете по указу своего защитника и покровителя.
— Ну, хорошо. Дня через три-четыре я тебя призову…
Разумеется, будучи на свободе, Коптев знал, какая злая судьба постигла Львовых. Теперь и старика, и сына надо было считать окончательно погибшими.
На другой же день пред полуночью офицер отправился к Бурцеву, которого лично не знал, велел его разбудить и объявил ему об аресте старика Львова в Казачьей слободке и аресте Петра одновременно. Очевидно, что теперь дознано по доносу, какой это немец Зиммер.
Бурцев сначала пришёл в отчаяние, но затем успокоился и обещал наутро ехать умолять цесаревну вступиться в дело.
— Она упросит регента ради меня… Я скажу ей, что это моя последняя и самая близкая сердцу просьба. Я знаю, что регент сказал цесаревне на прошлой неделе: «Теперь просите что хотите — и всё будет по-вашему. Только не увеличивайте вы со своими количества моих врагов!..» Ну, стало быть, и эту просьбу её герцог исполнит.
