– Скажи мне, Фалькао, – начал вождь, когда профессор сделал несколько глотков в полной тишине, – кто ты?

– Когда-то я был ученым, Варгас. Сейчас я твой добровольный подданный. Что еще мне нужно сказать?

– Свое настоящее имя, Фалькао.

Профессор поднялся со стула. Встал и Варгас. Мэле продолжал лежать на лежанке у входа. Афа испугался. Неожиданный страх, обычный человеческий страх и стыд за приготовленное им самим нечеловеческое наказание для провинившихся перед государством людей соединились в одно мгновение и в один вздох. Но он решился сказать.

– Я – Афа Асури, – тихо, но четко произнес профессор.

– Что это значит? Это твое имя?

– Да…

– Кто ты, Афа Асури? – зачем-то еще раз повторил вождь.

– Скажи, вождь, тебе не знакомо мое имя?

– Нет, я слышу его впервые. Поэтому и спрашиваю.

Вздох облегчения вывалился из груди профессора. Теперь в нем мгновенно накопилась сила мощного достоинства и бесстрашия:

– Варгас, Мэле… Я создал рейтинг в Байхапуре. Точнее, я создал машину искусственного интеллекта, которая по моей программе создала рейтинг. Теперь я среди вас, людей, которых лично я обрек на бессмысленное и опасное существование. Это я создал закон, по которому вам надлежало быть изгнанными из государства на милость божью или на смерть в дикой природе.

Выпалив это, Афа почувствовал себя легче, свободнее и даже обрадовался своему признанию. Вместе с исповедью куда-то ускользнуло и чувство горя, сопровождавшее профессора все это время. Как металлический шар, оно давило своей тяжестью на организм Асури до реальной боли. Теперь остался только страх перед расправой, но появившееся чувство свободы Афа уже ни за что не променял бы на свое прежнее состояние.

Вождь смотрел на профессора во все глаза. Как завороженный, он подошел к Афе. Казалось, слезы начали проступать на его ресницах. Варгас тяжело дышал и молчал. Так они простояли несколько минут. Афа чувствовал дыхание вождя и слышал тяжелый хрип Мэле. Не зная, что ему предпринять, профессор тоже стоял и молчал.

– Может быть, ты правильно сделал, Афа Асури, – вдруг проговорил Варгас. – Здесь мы живем плохо, но честно. В Байхапуре я жил прекрасно, но подло. Неизвестно, что лучше. Во всяком случае, не мне это решать. И не мне тебя судить, Афа Асури.

Вождь посмотрел на старика Мэле. Тот согласно прикрыл глаза. Казалось, что старик и вождь понимали друг друга без слов. Профессор оторопел. Он мог ожидать чего угодно, даже удар ножа в спину от еле двигающегося старика. И был готов к этому. Но то, что он услышал, повергло его в шок. Не будучи сентиментальным человеком, Афа вдруг не смог сдержать своего грудного стона и выпалил прямо в лицо вождю:

– Прости меня, Варгас…

Ноги подкосились, и профессор стал оседать рядом с лежащим Мэле. Кто-то успел подскочить сзади и подхватить Асури за подмышки. Афа висел на руках мужчины, пока тот не устал и не опустил профессора на землю. За все это время Варгас не проронил ни слова. Он стоял все в той же позе, с которой подошел к профессору.

Старик Мэле не выдержал первым.

– Варгас, он человек, – прохрипел он и закашлялся.

Только тут очнулся вождь. Как-то встрепенулся и даже согнулся поближе к Афе, чтобы получше рассмотреть его.

– Он человек…

– Да, я понял…

Асури открыл глаза и попытался приподняться. Вождь поддержал профессора. Два бородатых лица приблизились, но Асури было нестрашно, и он еле заметно улыбнулся. Видно ли это было сквозь отросшие усы и бороду, он не знал.

Все молчали. Наконец Варгас набрал воздух и проговорил:

– Фалькао, ты можешь дойти до своего дома?

– Да, конечно, – машинально ответил профессор, не совсем понимая, что от него просят.

– Тогда иди домой, Фалькао, – почему-то вождь специально медленно произнес его новое имя. – Завтра мы сможем поговорить, если ты захочешь.

– Да, конечно, Варгас, – все так же тупо ответил профессор. – Вечером – днем я работаю.

– Мэле, не надо ходить завтра Фалькао на работу, – не поворачивая лица, проговорил Варгас. – Пусть отдохнет.

– Хорошо. – Мэле еще раз кивнул.

Афа благодарно тронул руку старика и поднялся самостоятельно.

– Фалькао, ты – Будда? – неожиданно вскрикнул Варгас, когда Афа наклонился, чтобы пройти сквозь невысокое отверстие дома.

Профессор обернулся, вождь все так же сидел на корточках перед тем местом, где только что лежал Афа Асури.

– Нет, вождь. Я не Будда. И никогда им не был и не буду. Я смертный человек. Еще раз прости меня…

XXXVI

Профессор вышел. Пройдя несколько шагов, он обернулся на какой-то шум – выскочила женщина и тут же исчезла между постройками. Только сейчас Афа сообразил, что он практически голый. Он посмотрел на свои трусы, которые уже прилично истрепались и почти превратились в экзотическую одежду азиатских отшельников.

Афа быстро зашагал к океану, к месту, где провел весь вечер и всю ночь. Выйдя из построек к берегу, профессор сразу заметил свою одежду, валявшуюся на песке. Рядом сидела женщина в синей мужской рубашке и кожаных сандалиях. Волосы ее развевались от легкого ветерка, пола рубашки изредка загибалась, и на белом песке обнажалась черная от загара нога. Завидя Афу, женщина вскочила и, отбежав от одежды, застыла, разглядывая профессора.

Не придумав ничего лучше, Афа Асури приветственно взмахнул рукой и крикнул:

– Selamat sore…

Потом подумал и перевел свое приветствие:

– Hi!

– Hi… – ответила женщина, поправила волосы и слегка поклонилась.

– What happened? – Профессор не знал, что спросить, что сказать. Тело снова напряглось, словно внутри пробежала какая-то искра.

– You are Buddha, Фалькао?

– No, mam… Why do you ask that?

Женщина сделала несколько шагов к профессору и остановилась. С трудом подбирая слова, она говорила о странном поведении профессора на берегу, говорила что-то еще, чего Афа просто не мог разобрать. Он слушал слова и не понимал их: непривычное звучание английского и неправильные словосочетания ставили профессора в тупик. Он вспомнил, что подобное ощущение у него уже было, когда много лет назад прилетевший из России профессор психологии читал в Дубровнике лекции о теории малых культур. Афа вспомнил, как выпрашивал стенограмму лекций, чтобы позже спокойно прочесть и понять, в конце концов, смысл всего сказанного. Сейчас голос женщины напоминал английский язык того русского ученого. Профессора осенило. Неожиданно для самого себя, он выпалил, не дав договорить уже вконец запутавшейся женщине:

– Если вам угодно, вы можете говорить по-русски…

– Вы русский знаете? – Женщина вскочила от удивления.

– Я русский.

– О господи, а я тут мучаюсь… Ой,