Секрет заключается в том, что русский человек любит отношения с другими людьми и живо интересуется ими. Кроме того, Академия КГБ предоставляла своим выпускникам очень интересное и в чём-то даже замечательное воспитание. Сам же русский человек обладает специфичным духом: ему интересны другие страны. А французу интересен только он сам. Поэтому Парижу неплохо удаётся борьба с терроризмом, так как в таком случае речь идёт о самозащите. Поэтому-то у них была такая замечательная разведка во времена немецкой оккупации, да и теперь есть успехи в борьбе с терроризмом. Но знание других стран, других людей их не интересует.

Сегодня французская разведка руководствуется фантазиями, в том числе есть там и фантазм по теперешней России: в него входят такие понятия, как отношения с Путиным, а также отношения с системой Путина.

Трудно возразить, что в чём-то анализ французской разведки содержит правильные выводы: например, о наличии в России коррупции и недостаточно развитой экономики. При 4-й и 3-й Республиках во Франции коррупции вообще не было, потому что были замечательные чиновники. Поэтому, когда де Голль пришёл к власти, ему помогли эти самые чиновники, коррупция так и не возникла, что в свою очередь позволило развить экономику страны.

Тем не менее следует отметить, что экономический рост начался ещё до де Голля, то есть во времена 4-й Республики. Сам я совместно с русской группой (имеется в виду значительная часть французских руководителей, вышедших из колонии белоэмигрантов) в этом процессе принял непосредственное участие.

Благодаря наличию компетентной команды единомышленников на государственных постах нам удалось построить сильную экономику смешанного государственно-частного типа. Думаю, 4-я Республика спасла себя от коммунизма, потому что она придумала экономическую модель более сильную и привлекательную, чем коммунистические системы. В те времена опасность коммунизма была сильна как никогда: не надо забывать, что 37 % французов голосовали за эту партию. Все защищали Сталина, но благодаря французским социалистам и французским радикал-социалистам – я, кстати, был именно радикал-социалистом – мы всё-таки подняли страну и дали де Голлю закончить Алжирскую войну.

Теперь про Россию. Я очень часто говорил, что Путин ведёт политику де Голля, потому что всё-таки при де Голле свободной печати не было, а монополия на телевидение была в руках государства. Кроме того, все путинские теории похожи на теории де Голля. Но, к несчастью, у де Голля в руках была очень сильная страна, которую он испортил, а Миттеран её добил.

Дальше будет, несомненно, экономический провал, потому что француз по натуре своей индивидуалист и интересуется только собой. Он будет больше просить у государства: больше пенсий, выше зарплату. И я боюсь, что Франция дойдет до суицида, как Греция. И критиковать Путина, что он не идёт к Западу, – это полная глупость, потому что нужно построить что-то новое в России, но это трудно, ибо нет ни хороших чиновников, ни политических лидеров.

Иными словами, несчастный Путин стоит особняком. Если присмотреться, окружение у него очень интересное. Там даже попадаются люди масштаба Медведева, но нет корпуса чиновников и политических лидеров! И страна, как мы и говорили в начале нашей беседы, ужасно пострадала из-за революции, из-за эмиграции. Единственный человек, как это ни парадоксально, который построил Россию, – это Сталин! И есть теперь мода критиковать Сталина: мол, цена была ужасна, крестьянство погибло, 700 000 расстрелянных… Но страну-то он построил! Как говорил Черчилль, он получил страну, которая жила в XVI веке, а оставил её с ядерным оружием. Это удивительно!

Интересно, что Россия обожала де Голля. Он всегда думал, что построить Европу без России невозможно. Эта его знаменитая фраза, например: «От Атлантического океана до Урала!» Но де Голль плохо отзывался об управлении Россией. Так, он любил добавлять, что подобное строительство единой Европы будет возможно, «когда провалится строй (в России) – абсолютно несолидный, неумный и неэффективный!»

Де Голль попробовал поговорить об этом с Хрущёвым, когда пригласил его в Париж. Генерал говорил, что надо после смерти Сталина сразу начать какую-нибудь перестройку, хотя тогда слова этого ещё не существовало, и что нужно поменять стиль правления. В ответ Хрущёв вёл себя как тупой мужик. А де Голль ему показывал заводы, все замечательные вещи, которые существуют во Франции и которые, я боюсь, не выстоят перед лицом сегодняшнего кризиса. Хрущёв же только отвечал: «А у нас в Советском Союзе будет ещё лучше!» Я всему этому свидетель, потому что работал с премьер-министром, когда Франция принимала Хрущёва. Одним словом, для нас это было разочарование ужасное. Хрущёв не хотел понять, что смешанная экономика более эффективна, чем государственная модель.

– В своей книге «Шпионаж по-французски» вы пишете, что французские разведки не были достаточно эффективны и что, за исключением Жоржа Пака, которого вы лично знали, за исключением какой-то мелкой рыбёшки, у французов не было возможности действовать эффективно. Но Жак Сапир, Эллен Каррер д’Анкосс, ваши современники и соратники, говорили о том, что у французов исторически была сильная разведка в Африке с великолепно отлаженной системой. Вы же руководили всем этим. Полагаете, мнение оправданно?

К.М.: Я вижу одну вещь: обидно сказать, но Франция не вела холодной войны в области разведки. Она занимала, как говорят в России, абсолютно нейтральную позицию. Я думаю, у них просто не было возможности, как у государства, чтобы себе это позволить. Французы ничем не интересовались, кроме как защитой Франции против коммунизма или против агентов, подобных Жоржу Паку. По они не вели умной политики на российском фронте, потому что не было достаточно средств, не было помощи МИД, не было поддержки государства.

В Африке сложилась абсолютно другая ситуация. Тут, с моей точки зрения, речь уже не идёт о разведке, а, скорее всего, о политике влияния. Всё-таки де Голль был очень странным человеком, и у него потери в Алжире вызывали большую грусть, что косвенно послужило причиной разлада в наших с ним отношениях.

Он желал сохранить французское влияние в Африке. Но настоящей разведки в Африке не было. Это была политика влияния, где президент какой-то африканской страны имел, например, советником человека, числившегося начальником французской резидентуры. Для меня это не разведка. Политика влияния – это абсолютно другая вещь. Она не должна идти через спецслужбы. Она должна идти путём дипломатии, экономической помощи и воздействия на местную систему образования.

Но можно сказать, что де Голль в Африке использовал спецслужбы для расчёта возможности новой волны колонизации – пусть и в другой форме. Результат мы видим сегодня. Он отнюдь не блестящий: Африка в