Представляем, чего ей это стоило, и как на неё давили.

Но чего бы вы думали?

«Мы прочли публикацию Анны, но пока не готовы изменить нашу позицию», – заявил директор Метрополитен-оперы Питер Гельб.

«Если Анна в долгосрочной перспективе продемонстрирует, что она всерьёз и полностью дистанцировалась от Путина, я буду готов к разговору», – добавил этот белый господин.

В переводе на русский:

– Мало унизилась! На животе ползи! Целуй ботинок! В тероборону вступи! Переведи миллион долларов на гранатомёты! Плюнь в портрет вашего мясника и сними на видео! Старательнее унижайся! Ну же, мы устали ждать!..

Не столько о Нетребко я переживал, сколько удивлялся на Запад и его сияющий моральный облик. Что они делали? Они заставляли людей отказываться от родителей.

– Скажи, что эта сука тебе не мать! Скажи! Признай, что это не отец твой, а враг человечества! Ты не Родину предаёшь, а режим! Признавай! Ну!

– Да, да, это не мать, а сука! Да, да, это не отец, а враг! Это не Родина, а режим!

Нет, Анна.

Конечно, ты не от Путина отказывалась, – а от сотен тысяч братьев, которые тянули ратную лямку. От ста миллионов русских людей, которые молились о своих солдатах и офицерах. От необъятного прошлого своего Отечества и трудного его будущего.

Некоторым хочется петь. Некоторым хочется жить. Некоторые выбирают петь. Некоторые выбирают смерть.

У всех свой выбор.

Но дело, повторимся, не в Нетребко, а в мировой ликующей подлости.

…А как все эти лукавые либеральные институции смаковали времена сталинизма, когда дети отказывались от репрессированных отцов.

– Смотрите! – клокотали они. – Какой тоталитаризм, какая деспотия, какое обесчеловечивание!

Да. Смотрите.

* * *

Помните, как в Киеве, после очередного обстрела местных ТЭЦ, включили свет, и как вышедшие на балконы киевляне от переизбытка чувств начали скандировать, что Путин – мурло, только матом?

Ну, не все, конечно, скандировали, но самые бодрые.

Украинские медиа гордо разгоняли эти ночные видео. Как киевляне там орут на радостях. «Народ, который не сломить».

Я несколько лет жил в Донецке и очень много времени провёл в Луганске. В Горловке тоже часто бывал. Да много где. Целая жизнь была с 2014 года на Донбассе.

Знаете, у меня так и не хватило фантазии, чтоб вообразить, как люди Донбасса, которых киевские снобы всегда считали дикарями и гопарями, начали бы хором что-то орать матом про Порошенко или Зеленского, или про кого угодно, – после того, как по ним отстрелялись. После того, как им выключили или включили свет, воду, газ.

Потому что эти люди уважали себя. Потому что их слышали дети. Потому что это дико, в конце концов.

А там, на той стороне, даже руководители администраций, депутаты и министры в 2014-м и в 2015 -м орали на камеру эти кричалки, и прыгали, и снова орали. Люди при власти! При исполнении!

Их тогда никто не бомбил, и свет им не выключали. Это они от переполняющих их чувств голосили! Матом!

Да вы дикари, мать вашу.

Помню, я тогда написал, что однажды им всем за это прилетит ответка. Не потому, что Путин мстительный: он этих видео не смотрел, и никто ему их не покажет.

А просто потому прилетит, что это – закон мироздания. Если ты долго кривляешься на виду у грозы, у вулкана, вообще у неба – оно однажды развернётся и щёлкнет тебе по лбу неумолимым пальцем.

* * *

Когда на Украине случилась война – то из одного, то из другого украинского города стали с необычайным постоянством поступать диковинные снимки или съёмки: где били людей, привязанных скотчем к столбам.

Били обычные прохожие, и какие-то оголтелые старухи, и похотливые старики. Бил любой желающий, кто угодно, – иной раз даже сотрудники, сложно поверить, правопорядка.

Якобы это мародёров так наказывали. Ну, быть может.

Приспускали с них штаны или юбки – и били: веником, палкой, кулаком с размаху. Кто как умел.

…Помню Луганск и Донецк 2014-го.

И в Луганске, и в Донецке тогда остановились почти все предприятия, и выплаты зарплат прекратились.

Оставшиеся люди – многие тысячи! – реально выживали как могли. Многие в полном смысле слова голодали.

Но при этом никаких прикрученных скотчем мародёров я не видел ни разу. Никогда.

Никто не видел.

Даже в прифронтовых Донецке и Луганске, где всё грохотало, и за порядком, казалось бы, следить было некому, – ничего подобного не происходило. Никаких самосудов.

Тем более такого не наблюдалось где-нибудь в «тыловом» Краснодоне – откуда до передовой всё равно было ближе, чем из большинства украинских городов, где происходили народные расправы над «мародёрами».

И я всё никак не мог себе объяснить: что ж такое случилось в 2022 году во Львове, в Днепропетровске, в Кривом Роге и так далее? Что за страсть такая обуяла население – привязывать людей к деревьям и столбам? Прилюдно снимать и с женщин, и с мужчин трусы?

Да ещё и с участием полиции! Да ещё и с участием горожан!

Иные скажут: не вся ж Украина этим занималась.

Да, не вся.

Но она вся ходила мимо, и не пыталась помочь привязанным людям. Их что, всех это устраивало?

Или, может, они были запуганы в своей собственной, самой свободной в мире стране?

Надо было б спросить об этом у самой свободной в мире неполживой российской интеллигенции. Они же у нас такие специалисты по менталитетам. Они ж объяснили бы. Есть же хорошее, умное объяснение всему этому кошмару?

Почему в «холопском, колорадском, ватном» ЛДНР такого не было – а на территории «воли и чести» это было на каждом шагу?

* * *

Никогда не был противником украинского языка, и не очень люблю шутки про «телячью мову». Много читал поэзии на украинском языке, и какие-то стихи помню всю жизнь наизусть.

Но. Однажды нашёл я на освобождённых землях Херсонщины учебник украинского языка за 10-й класс. Я всё-таки не только в школе милиции и в школе губернаторов учился, но ещё и дипломированный филолог.

И, как филолог, – сообщаю: все эти их правила созданы – искусственно, и с одной-единственной безумной целью: максимально отдалить украинский язык от русского. Треть этих правил явно придумана в последние восемь лет, другая треть – в последние тридцать.

Наряду с иными преступлениями киевского политического режима считаю важным внести в список преступлений и это. Потому что порча языковой системы – это осмысленное уничтожение идентичности человека.

…Как-то спросил у Александра Захарченко: хорошо ли он говорит на украинском? Тот ответил: я его знаю, но с началом войны