Рэйвен

Я открываю глаза, сначала все передо мной расплывается, но проходит всего секунда, и я начинаю видеть ясно.

Я вижу Баса Бишопа.

Его напряженное лицо говорит мне, что он не уверен в своем следующем шаге.

Хорошо.

– Кэптен, – хриплю я.

– В операционной. – Он смотрит на меня, и мне не нужно спрашивать. – Ройс уже едет за тобой.

Не Мэддок.

Я снова закрываю глаза и слегка киваю.

Это все моя вина. Маленькая девочка сегодня чуть не потеряла своего отца из-за меня. У всех будут вопросы. Они спросят меня, почему она была там, что она сказала и что последовало за этим. Вопросы, которые приведут к новым вопросам, на большинство из которых у меня нет ответа.

Она говорила загадками, вела себя так, как будто сделала мне одолжение, войдя туда с пистолетом и попытавшись отнять жизнь Кэптена, а затем мою.

Я могла бы выхватить пистолет у нее из рук, когда Бас отвлек ее, но она не любит проигрывать, особенно если играет против меня. Она бы попыталась снова и снова, как жалкая женщина, которой она и была, она убила бы меня, когда я повернулась бы к ней спиной.

В тот момент все зашло слишком далеко – мой рывок был единственным, что я могла сделать. Мне нужно многое обдумать, но одно совершенно ясно: она думала, что он Грейвен, настоящий Грейвен, и хотела его смерти.

Почему?

Я снова смотрю на Баса.

– Скажи Ройсу, что привезешь меня.

– Я не думаю…

– Ты здесь не для того, чтобы думать, Бас. – Я свирепо смотрю на него.

Его глаза сужаются, но он не спорит, только кивает и отводит взгляд.

– Тебе нужно умыться, твой вид может вызвать беспокойство.

Дерьмо.

Я принимаю сидячее положение, морщась, когда удары в голове становятся сильнее.

Бас указывает на бутылочку «Тайленола» и стакан воды, стоящие рядом со мной, поэтому я беру их и тащусь в ванную.

Он каким-то образом доставил меня в другой отель, отвез Кэптена в больницу и, я не сомневаюсь, поднял тело моей матери с пола.

Я смотрю на себя в зеркало.

В волосах запеклась кровь, лицо в ссадинах и синяках, уголок глаза распух, сосуд, кажется, лопнул, но я прекрасно вижу и ничего не чувствую.

Я раздеваюсь и вхожу в душ, позволяя воде смыть все, что можно. Я осторожно массирую волосы, глядя на розовую воду, которая стекает в канализацию. Предоставленного отелем мыла едва ли хватит, чтобы избавиться от всей грязи, но становится лучше. Следы моей матери сейчас спускаются в канализацию, где ей и место.

Когда я выхожу из душа, натягиваю на себя рубашку и спортивные штаны, которые волшебным образом появились на стойке, и снова смотрю в зеркало.

Ты убила собственную мать.

Разве ты не должна плакать, или страдать, или скорбеть?

Разве ты должна не чувствовать ничего, кроме горького привкуса облегчения?

Я убила свою мать.

Бас входит, похлопывая по стойке, так что я поворачиваюсь и прислоняюсь к ней.

Нахмурившись, он наливает перекись на ватный тампон и прикладывает его к моему лицу. Когда я не реагирую, он нажимает немного сильнее, переходя к следующему, более широкому порезу.

– Жжет?

– Не особо.

Он замирает, опуская руку и пристально глядя на меня.

– Ты спасла его.

– Ты спас его.

Бас качает головой и возвращается ко мне.

– Все, что я сделал, – это вошел, и то слишком поздно. Я должен был быть там, чтобы помешать ей подобраться так близко. Ты была с ними, поэтому я отошел ответить на звонок. – Он качает головой. – Вы все уехали, когда я вышел.

Я пристально смотрю на него, мой голос звучит скорее как шепот.

– Когда он попросил тебя начать следить за мной?

– В ту ночь, когда пришел домой без тебя.

Черт.

– Он доверяет Кэптену, что ты будешь в безопасности, но ему нужно было знать, что кто-то прикроет тебя, если Кэпа будет недостаточно.

Раздается громкий стук в дверь комнаты, и я хмурюсь.

– Сказал ему то, что ты мне сказала. – Он пожимает плечами, бросает ватный тампон в раковину и отступает. – Велел мне отвалить.

Конечно, он так и сделал.

Дверь щелкает и тут же ударяется о стену, слышатся тяжелые шаги.

Копна темных волос и дикие глаза врезаются в мои. Его плечи падают, и он бросается ко мне, его руки мягко ложатся на мое лицо, чтобы хорошенько рассмотреть.

Я не напрягаюсь, чтобы он мог двигать мной так, как ему нужно.