падальщику глубоко в морду. Он завопил и отпустил добычу, но Энэй уже сам обхватил его длинную шею и стал бить, пока голова трупоеда не превратилась в кровавое месиво. Повалив на спину, другой монстр прыгнул на воителя и придавил сильными лапами. Энэй ушел с головой в кровавое болото. Он мог бы долгое время обходиться без воздуха, но не в настолько обессиленном состоянии. Еще две твари поменьше вцепились в него, желая добраться сквозь доспех до теплого тела. Энэй отчаянно закричал, жидкое месиво из крови и земли набилось в рот. Дрожащими руками он вцепился в клюв твари, стоявшей на груди. Лишая возможности дышать, монстр топил его в грязи и пытался клювом пробраться к незащищенному лицу. Энэй стал задыхаться, с трудом приподнялся и выплюнул забившую рот грязь. Уворачиваясь от трупоеда, дернул головой в сторону и у подножия кургана увидел едва заметное свечение. Оно исходило из огромной раскрытой пасти воеводы Тьмы. Вонзившийся на половину клинка составной меч торчал из верхнего нёба.

«Только бы добраться до тебя», – подумал Энэй.

Надежда придала воителю сил. Он с ненавистью посмотрел в сапфировые глаза падальщика и, удерживая клацающий клюв, резко дернул вправо. Свернутая шея хрустнула, трупоед замертво рухнул. Рыча от злости, Энэй приподнялся с земли и обрушил закованную в илаадиум руку на другого падальщика. Удар пришелся на место сочленения шейных позвонков. Тварь упала, конвульсивно перебирая в грязи лапами. Третий монстр отскочил в сторону и зашипел, но в это же мгновение все Пограничье замерло от ужаса.

«М-в-а-о-о-о…» – неслось протяжное сквозь серый ливень.

Этот звук ни с чем нельзя спутать. Он означает приближение смерти. Все трупоеды одновременно подняли головы и испуганно посмотрели в серую, окутанную туманом долину, откуда донесся зов. Земля содрогнулась. Падальщики заревели и бросились прочь, насмерть затаптывая в кровавое болото тех, кто упал. Энэй побежал к кургану. Клацнув у головы клювом, огромный падальщик пронесся рядом и сбил его с ног. Воитель снова встал. Нужно добраться до меча и найти укрытие. Иначе смерть. Правая рука бесполезно болталась вдоль тела.

«Лучше бы трупоед оторвал ее», – подумал Энэй.

Добравшись до воеводы, воитель взобрался по туше к его голове, приоткрыл здоровой рукой пасть и пролез в нее. Земля содрогнулась вновь и вновь, предвещая приход хозяина Пограничья. Задыхаясь от вони, Энэй схватился за рукоять меча, вынул его из нёба сына Тьмы и деактивировал. Меч превратился в небольшой кинжал.

«М-в-а-а-о-о-о-о…» – раздался совсем рядом полный скорби вопль.

Энэй переложил кинжал в искалеченную руку, накрылся языком сына Тьмы и замер. Страж Пограничья появился слева, окутанный серым туманом. Исполинских размеров, казалось, он возвышается до неба. В нем, подобно двум солнцам, сияли бледно-голубым светом его глаза. Воитель наблюдал за стражем из приоткрытой пасти воеводы. Хозяин Пограничья обернулся в его сторону и изучающе рассматривал курган из мертвых тел. На плече стража включилась огромная пушка. Накапливаясь в разрушающий залп, внутри орудия вспыхнула ярким, зелено-оранжевым цветом чудовищная энергия. На секунду воителю показалось, что страж смотрит прямо на него. Энэй закрыл глаза и приготовился к встрече со Всеотцом, но страж отвернулся, взревел, и его орудие выплюнуло заряд в другую сторону. Кто-то привлек его внимание, и он бесследно растворился среди тумана.

– И сколько времени ты провел в пасти воеводы? – спросил Крол.

– Думаю, много, – пожал плечами Энэй. – Вой стража еще долго звучал возле кургана. Он не ушел далеко, зато прогнал трупоедов и более опасных тварей. Иногда я видел, как в небе горят два синих солнца. Раны забирали все силы. Я опустился ниже в глотку воеводы, но так, чтобы оставался обзор. Прижал к себе кинжал и погрузился в исцеляющий сон. А когда очнулся, увидел стража совсем близко. Он смотрел прямо на меня, и я не смел отвести взгляд. Мне казалось, что тогда он точно меня заметит.

Так мы смотрели друг на друга долгое время. Орудие на его плече то оживало, то вновь замирало, будто он решал, испепелить меня или нет. Вокруг него выл ветер. Иногда страж оглядывался в сторону, словно переговаривался с кем-то невидимым. Потом ветер нагнал черные тучи, пошел такой сильный дождь, какого я ни разу в Пограничье не видел. Сквозь ливень я еще долгое время наблюдал, как страж стоит неподвижно и смотрит в мою сторону. А потом он просто исчез. Я не слышал ни его шагов, ни каких-то других звуков. Когда мне стало немного лучше, я выбрался из пасти воеводы и за несколько дней добрался до Границы. Так здесь и оказался.

– Пожалуй, самая необычная история, которую я слышал за последние годы, – произнес Крол спустя долгое молчание. – Допускаю, что воевода с войском полегли от твоего меча. Вас все-таки создавали для этого. Но что произошло потом? Встреча со стражем и твое прибытие к месту, где вскоре произошло вторжение. Раненый, но еще способный сражаться, ты появился здесь не иначе как по воле Всеотца-Создателя… – заклинатель посмотрел на Энэя, и воитель заметил в его жестоких глазах странный, завистливый интерес, будто Энэй обладал чем-то, чего не достоин.

– Перед казнью твоя память должна быть тщательно изучена, – продолжил Крол задумчиво. – Я отправлю соответствующее указание в Орден. Заклинатели Морталий и Гэлориан вскроют твой череп и, воздействуя иглоукалыванием на мозг, вернут утерянные воспоминания. По поводу Границы твое беспокойство напрасно. В месте вторжения я выставил мощнейшие сторожевые заклятия. Даже если великий князь Тьмы вздумает наведаться в город, то полыхнет так, что заметят из Тени, – хрипло засмеялся Крол.

Энэю было не до смеха. Не таким он представлял себе возвращение в Орден. Об этом не хотелось думать и говорить.

– Сегодня вечером я ощутил вторжение, – сказал Энэй. – Где-то очень далеко, и оно быстро закончилось. Ты не чувствуешь угрозы, заклинатель?

– Нет. Но кто знает, какие ужасы нам уготовила ночь? – улыбнулся Крол, допил кофе и выбросил стаканчик. – Не думай об этом, молодой воитель. Уверен, вместе мы сможем их преодолеть. Как в легендах о Викторионе и Геоторе, сразивших защитников Темных Ворот. Лучше скажи, ты бывал здесь раньше?

– Очень давно. Город только начинали строить, – ответил Энэй.

– Тогда пойдем. Я хочу показать тебе одно место.

Воины свернули с проспекта в арочный проезд и пошли через дворы. Невысокие, мрачные дома выстраивались тесными колодцами и лабиринтами, соединялись изрисованными граффити тоннелями и узкими переулками. Будто лишенные кожи, оголенные до кирпича стены зданий с обвалившейся штукатуркой вглядывались в угрюмо нависшее над Петербургом небо черными квадратами окон. Они казались безжизненными, опустевшими. Все так же моросил дождь. Призрачный