Эстель достает из своей сумки кекс и, не разламывая, предлагает его Экку. Тот колеблется, разрываясь между страхом и желанием перекусить.

– Плохой Экк! – кричит Боб. – Оставайся здесь!

Этот крик все и решает. Экк подскакивает к Эстель, опасливо вынимает из ее рук кекс и позволяет ей почесать его за ушами. А после устраивается в ее локтевом сгибе.

Боб закипает.

– Опусти моего зверька на пол.

– Нет. – На Боба она не смотрит.

– Ты пожалеешь об этом.

Он как-никак Бог.

Она поворачивается, чтобы уйти.

Боб гневно бормочет, отбрасывает упавшие ему на глаза волосы. По какому праву она тут раскомандовалась? Эстель он боится, но не решается признаться в этом даже самому себе.

Когда она выходит с Экком, раздается какой-то треск.

Боб закрывает глаза и со страшным грохотом обрушивает на них все здание. Оно обваливается внутрь, оставив после себя огромную яму, наполненную строительным камнем и подрагивающей грязной водой. Обвал дома поднимает большую волну, которая разбивается о здание напротив и, обратившись вспять, гасит сама себя на узкой улице. Люди, подобно жертвам ужасной морской катастрофы, вопят, плачут, истекают кровью и тонут, оставляя на воде – среди содержимого их жилищ, черепов и кишечников – темные пятна.

Ладно, удовлетворенно решает Боб. Похоже, последнее слово осталось за мной.

Он поворачивается, аккуратно переступает через труп молодой женщины, раздавленной тем, что осталось от лестничного марша. В любом случае ему и мистеру Б пора уже было подыскать новое жилье – может быть, более просторное, в лучшем, чем этот, районе, чтобы и окон было побольше, и вид из них получше. Он еще размышляет о разного рода возможностях, когда кто-то заступает ему дорогу. Эстель. Жива-живехонька, но на руках ее лежит омертвелое, окровавленное тело его зверька.

– Как ты мог? – произносит она ледяным от ярости голосом. – Как мог поступить столь жестоко? Он только и делал, что служил тебе самым почтительным образом. И вот чем ты ему отплатил? Он-то не бессмертен!

Она лишь чуть-чуть возвышает голос, однако напор его заставляет Боба отпрянуть.

– Ты настолько помешан на себе, до ужаса, что не способен любить даже собственного зверька. И какой из тебя после этого Бог?

В глазах Эстель полыхает бездонный, вихрящийся, темный гнев.

Боб тянется к Экку, однако она отступает на несколько шагов.

– Не смей даже приближаться к нам, – произносит она голосом ломким, как заледенелая сталь. – Ты не заслуживаешь верности Экка. Ты не заслуживаешь ничего.

Она выпрямляется в струнку, готовая испепелить его взглядом.

– Потому что и сам ты – ничто.

Боб обращается в густое облако ледяного черного мрака, которое уползает к дому, его и мистера Б новому дому, более-менее такому же, как прежний, за исключением спальни Боба, намного меньшей, и комнаты мистера Б, намного большей.

– Здесь кто-то сказал «помоги»? – Мистер Б отрывается от работы.

– Да, помоги. Прошу, помоги мне, – нечленораздельно бормочет Боб, жалкое, ничтожное подобие его прежней персоны. – Все пошло прахом. Избавься от Эстель и моей матери, а за это я сделаю все, что ты захочешь.

Мистер Б задумчиво вглядывается в него.

– Ну что же, – говорит он. – Посмотрю, что тут можно придумать. А взамен я хочу, чтобы вы привели в порядок погоду. – Он примолкает, откашливается и протягивает Бобу папку с пометкой «К» – киты. – И посмотрели, что можно сделать в этой связи.

Глаза Боба округляются.

– Папка толстая, – признает мистер Б. – Но дает вам шанс совершить нечто величавое и чудесное. Как в самом начале. Возьмите ее. Прочтите. И вспомните, что вы Бог.

Боб принимает папку. Рот у него слегка приоткрыт, лицо выражает уныние.

Мистер Б смотрит, как Боб удаляется. Что ему думать, он не знает.

41

– Здравствуйте. Вы позволите присесть?

Люси подвинула, освобождая место, свой поднос.

– Вы казались ушедшей в какие-то мысли. Я вам не помешал?

– Нет-нет. Я знаю, что вы собираетесь сказать, – я отстала от моего расписания работ на целые мили.

Люк поднес ко рту вилку с окутанной парком лапшой.

– Ой-ой-ой – горячо. – Он поморщился. – Мы временно махнули на расписания рукой.

– О.

Он занимался едой, на Люси не смотрел.

– Как ваши дела?

Вопрос с подковыркой? Она пожала плечами.

– Хорошо. Нет, конечно, мы выбиваемся из сил. Сегодня нас только четверо.

Она откусила кусочек сэндвича и медленно жевала, наблюдая за Люком.

– Ну, и еще Скайпи сумела добраться до работы. – Люси выжала из себя улыбку.

– Да. Кто бы мог подумать.

Теперь он заметил, что Люси выглядит усталой, что нежная кожа ее подглазий отливает утомленной синевой. И с трудом отогнал почти необоримое желание провести по этим полукружиям пальцем.

Снова этот взгляд. Взгляд соучастника. Люси оторвалась от глаз Люка на долю секунды позже, чем следовало. И смущенно отвернулась.

– Она совсем неплоха, если объяснять ей, что нужно делать.

– Не понимаю, где она берет время для работы. Она же день и ночь корпит над моим гороскопом, – сказал Люк. – И изучает проходящие под зоопарком акупунктурные меридианы Земли. Ну и о погоде гадает, конечно. Она, видите ли, большой знаток всего паранормального.

Люси сделала большие, невинные глаза.

– Любой, у кого хоть унция духовности есть, может, типа, интуитивно постичь это.

Люк улыбнулся.

– А как Боб?

Люси залилась краской. Никак. Ни слуху ни духу. Почему он не звонит? И не заходит повидать ее? Или все это так мало значило для него? Она значила так мало? Ему нужен был только секс? А разговоры о любви – они тоже были пустословием? Сэндвич обратился в ее горле в глину. Ей захотелось заплакать.

– Я… я знаю его не очень давно.

Господи, подумала она. Говорю как идиотка.

– А. Так это была любовь с первого взгляда?

– Ох, прошу вас, перестаньте.

Шутить на эту тему она не могла и потому лихорадочно попыталась подыскать другую, но не нашла. Почему он не появляется? На глазах Люси выступили слезы.

Люк вгляделся в нее, теперь уже с кротостью.

– Простите. Это не мое дело.

Люси сердито ладонью смахнула слезы.

– Все в порядке.

– Не обращайте на меня внимания. Я просто завидую.

Лицо его стало почти нежным.

Люси подняла к нему взгляд. Он все еще поддразнивает ее?

Люк снова подцепил вилкой лапшу, на сей раз подул на нее и поднял вилку повыше – словно собираясь произнести тост.

– За долгую и счастливую общую жизнь – вашу и Боба.

И едва он произнес это, как Люси осознала, словно заглянув в особо надежный хрустальный