родства!» А старик заметил, что он был красив и по словам неглупый, и начал его приглашать к себе жить. Детей же у этого старика, кроме дочери, не было. И остался царевич у старика. Когда он торговал, старику доход отличный был. Выстроил ему старик другую лавку и посадил одного торговать. День он торговал, два. На третий день отворил лавку, и шел полк солдат мимо, он говорит им: «Что есть в лавке, берите все себе!» Солдаты разобрали все, а он вынул кошелек-самотряс и во все ящики золота насыпал. Увидали старика купцы и спрашивают: «Где ты такого дурака себе взял?» — «А вам что же за дело?» — «Да нам со стороны жалко. Сегодня он отворил лавку, пустил солдат, и не чтоб какие от них барыши — всё разобрали дочиста». — «Хоть, — говорит, — весь товар у него разобрали задаром, а я всю жизнь не получал столько барыша, как от него». Купцы и говорят: «Постой, мы завтра раньше встанем и тоже солдат пустим!» Поутру рано встали. И вот идет полк солдат на ученье. Купцы говорят: «Солдаты, берите, что вам угодно!» Солдаты все забрали, и не осталось ничего у них: ни денег, ни товару. «Вот, — говорят, — старый, сам обанкротился и нас в банкроты произвел!»

А Усоньша-богатырша с того времени, как Иван-царевич у нее был, родила двух сыновей, и дети ее росли не по дням, а по часам. Когда им было по пяти лет, стали они учиться грамоте. Только другие товарищи смеются над ними, говорят, что у них отца нет. Это им показалось обидно. Приходят они домой, плачут слезно. Мать на них смотрит: «Дети мои, о чем вы плачете?» — «Как же нам не плакать, когда другие дети говорят, что у нас отца нет». Она вздохнула и слезно заплакала: «Есть, — говорит, — у вас отец, да далеко: за тридевять земель, в тридесятом государстве царский сын, звать Иван-царевич и прекрасен собой!»

Дети начали мать просить: «Сделай милость, мамаша, поедем разыскивать папашу». Она снарядила корабль и поехала вместе с детьми отыскивать Ивана-царевича.

Приезжает она к царю, посылает посланника и письмо: «Выдайте мне Ивана-царевича, а не выдадите, я все царство огнем пожгу, а вас самих в плен возьму». Дорогу от своего корабля до царского дворца выстлала красным сукном. Царь призывает своих детей: «Ну, дети мои милые! Кто из вас виноват перед ней, ступайте к ней». Вот старший сын Дмитрий-царевич оделся в хорошую одежду и отправился к ней. Увидали его дети: «Мамаша! Это не наш ли идет папаша?» — «Нет, это, — говорит, — не папаша, а вашего папаши брат. Только он выдает себя за папашу и передо мною виновен». Дети и спрашивают: «Что ж прикажете с ним делать?» Она им отвечает: «Как придет, схватите и дайте ему двести пятьдесят ударов». Как только Дмитрий-царевич поравнялся с ними, они его схватили и дали двести пятьдесят ударов.

Еще Усоньша-богатырша посылает посланника и письмо: «Выдайте мне Ивана-царевича, а не выдадите, все царство огнем пожгу, всех в полон возьму». Опять царь призывает своих детей. «Кто из вас, — говорит, — виновен перед ней, ступайте к ней». Алексей-царевич надел хорошую одежду и идет к ней. Дети спрашивают: «Мамаша! Это не наш ли папаша идет?» — «Нет, — это вашего папаши брат». И этого схватили, дали двести пятьдесят ударов.

А Усоньша-богатырша снова Ивана-царевича требует. Тогда Дмитрий-царевич и Алексей-царевич падают на колени перед отцом. «Прости, — говорят, — нас, батюшка! Это наш брат все достал, а мы ничего не достали, он нас самих выручил из нужды! — «Где же мы теперь можем его взять, когда я приказал палачу изрубить его в мелкие части?» Потребовали палача. «Если ты, — говорит царь, — моего сына изрубил, целые куски подай мне сюда!» Палач падает на колени. «Я, — говорит, — вашего сына не убил, только мизинец отрезал». Царь поднимает его за руки, целует и пожаловал ему чин генерала. А сам разослал посланников по всем губерниям,[68] по всем городам разыскивать его.

И вот приезжают посланники в тот самый город, где жил Иван-царевич. Рассказывают им, что у такого-то купца есть прекрасный человек, и у него нет пальца; только завтра свадьба будет: старик хочет его женить на своей дочери. Приходят посланники к царевичу, заметили, что на левой руке у него нет пальца, взяли его, посадили и увезли. А в городе говорят: «Непременно какой-нибудь разбойник, что-нибудь сделал и убежал».

Привозят его к отцу. Когда увидели его отец и братья, пали перед ним на колени и просят прощения. «На что ж, — говорит, я вам понадобился? То был не нужен, то вдруг понадобился!» Царь ему говорит: «Усоньша-богатырша требует тебя». Иван-царевич заплакал: «Ах, господи, боже мой, то был в беде, а что теперь будет со мной?» Тотчас принесли ему царское платье, хотели одеть. «Мне не нужно, — говорит, — вашего платья, дайте мне худой кафтан». Дали ему худой кафтан и лапти худые, он сажей обмазался, пошел. Идет к Усоньше-богатырше, а дети говорят: «Какого это пугалища царь выслал?» А она им: «Нет, дети! Это ваш папаша; разуйте, разденьте его и как можно чище вымойте!» Как он поравнялся с ними, они взяли его, разули, раздели, вымыли, она подала одежду и приказала одеть его. Когда они одели его, привели к матери. Поздравляет она его с детьми и говорит: «Вы были в моем государстве, извольте меня замуж взять!» А он этому очень рад, берет ее за руки и приводит к отцу. «Вот, — говорит, — папаша, моя нареченная супруга». И царь очень рад.

У царя, конечно, не надо было пиво варить и вино готовить — все готово, сыграли тут же свадьбу. А после свадьбы Иван-царевич братьев своих с отцом оставил: отправился он с Усоньшей-богатыршей и с детьми в ее государство.

И до сих пор живут там.

39. Волшебное кольцо

В некотором царстве, в некотором государстве жил да был старик со старухою, и был у них сын Мартынка. Всю жизнь свою занимался старик охотою, бил зверя и птицу — тем и сам кормился, и семью питал. Но пришло время — заболел старик и помер, остался Мартынка с матерью; потужили-поплакали, да делать-то нечего: мертвого назад не воротишь.

Пожили с