— Так это раньше. А теперь я там ничего не вижу. У меня дальнозоркость проявилась, — нагло ответила она. — Могу сидеть только сзади.

— Купи очки, — предложил я.

— Они мне не идут. — Она вздернула и без того курносый нос. — Ярослав, ты меня боишься, что ли? Поверь, я не кусаюсь.

— Ермолина, мне нравится сидеть одному, никто не мешает учиться.

Она звонко рассмеялась, словно я рассказал анекдот.

— Садись уже.

Словно дожидаясь этих слов, зазвенел звонок на урок. Желание переместить Полину вместе со стулом на ее законное место пришлось задавить, не драться же с девчонкой. К ним нужно применять другие методы, чтобы удирали сами. Поэтому я как только сел, сразу положил ей руку на коленку, обтянутую тонюсенькой лайкрой. Аппетитную такую округлую коленку.

— Елисеев, ты сдурел? — зашипела Полина и ткнула меня ручкой в бок так, что я аж подпрыгнул.

— У меня на этом месте всегда рука лежит, — заявил я, демонстративно потирая бок. — Как только увлекусь уроком, сразу автоматически рука опять туда опустится. Тебе это нужно, Ермолина?

Вошла учительница немецкого. Класс недружно встал для приветствия, и Полине ответ пришлось уже прошептать.

— А у меня автоматически дергается рука с ручкой и втыкается в тебя. Тебе это нужно?

Что мне было нужно, так это чтобы соседка отсюда убралась. Поэтому я сделал защитный блок в том месте, куда она ткнула ручной. Хороший такой защитный блок, пусть небольшой, но непротыкаемый не только ручкой, но и чем посерьезнее. Как только мы сели, я тут же предпринял вторую попытку. В этот раз я успел не только положить руку на коленку, но и сдвинуться по ноге немного вверх. Полина взвизгнула, ткнула в меня ручкой, и я уже праздновал победу, но тут ручка прошлась по защитному блоку, который закончился чуть ниже подмышки. Туда ручка и влетела, заставив меня от неожиданности охнуть. Все-таки ручке в подмышке не место, и вообще удар оказался достаточно болезненным.

— Ермолина, Елисеев, что у вас там происходит? — прогремела немка.

— Битва, — пояснил я, потираю место протыка.

— Какая еще битва?

— На ручках, Аделаида Николаевна. На чем еще можно биться на вашем уроке? Это без свидетелей возможны варианты, а так…

Я развел руками, расписываясь в беспомощности.

— Дурак! — прошипела покрасневшая Полина.

— На моем уроке вы должны биться только языками, — заявила немка. — К доске оба.

Игорь громко и злорадно захихикал, но затих сразу же, как немка на него посмотрела, выразительно поправив очки. Так-то он туповат, но тут сразу сообразил, что привлекая к себе внимание, можно нарваться на внеплановый выход к доске.

— Итак.

Учительница опять поправила очки на носу и сурово нас оглядела. По воспоминаниям под таким взглядом хотелось уменьшиться в размерах и спрятаться под парту. Для кого-то он был страшен и сейчас: Полина сдвинулась ко мне за спину и наверняка уже жалела о своей опрометчивой смене места. Вот так-то — не чувствуешь за собой силы, не лезь на рожон.

— Слушаем вас, Аделаида Николаевна. Хотя странно на уроке немецкого говорить на другом языке. Где нам еще практиковаться в немецком, как не здесь.

Она зло сощурила глаза и с явной насмешкой перешла на немецкий, причем говорила нарочито быстро, чтобы я не разобрал:

— Практиковаться? Замечательно. Предлагаю вам с фройляйн Ермолиной разыграть перед нами сценку. Русский друг показывает немецкой подруге достопримечательности Белоорска. Приступайте.

Она кивнула, уселась за учительский стол и раскрыла журнал, явно собираясь выставить оценку за ответ прямо сейчас, пока мы ничего не скажем, поэтому я принял грустный вид и торопливо начал:

— Дорогая Полина, рад приветствовать тебя в нашем Белоорске, славном городе, насчитывающем тысячелетнюю историю.

На самом деле задание меня даже порадовало: не далее как позавчера по договоренности с моим немецким другом я как раз рассказывал ему на немецком о своем городе, а он на русском — о своем. Поскольку мне тогда еще пришлось дополнительно готовиться и запоминать, какие значимые места есть в Белоорске, а он поправил меня в паре мест, где я допустил особо грубые нарушения в немецком языке, то сейчас я шпарил бойко и без остановки. Настолько бойко, что часть класса с трудом улавливала, о чем я вообще говорю, а часть не улавливала вообще. Аделаида Николаевна же сняла очки вовсе и смотрела на меня так, словно у меня выросла вторая голова. Или как вариант — рог посреди лба на единственной.

Поскольку сценка была рассчитана на двоих, я сделал паузу, давая Полине возможность вставить реплику.

— Как интересно, — протянула она. — А по каким дням там бывают экскурсии?

В ответ я начал заливать, что данный памятник входит во все городские экскурсионные программы, но при желании туда можно пройти самостоятельно в любое время. Хочет ли фройляйн, чтобы я ей его показал лично?

— Разумеется — чуть запинаясь, ответила Полина. — Любая экскурсия с таким гидом будет весьма запоминающейся.

Поговорили мы недолго, немка нас прервала и одобрительно сказала:

— Молодец, Ермолина. Не ожидала от тебя таких педагогических талантов. Мало того что сама учишься на отлично, так еще успеваешь помогать другим. — И добавила в этакой снисходительной манере: — Елисеев, ты тоже молодец. Можете садиться.