Шрифт:
Закладка:
Поцелуй снес мне голову. Тугой узел напряжения, который я закручивал все недели, перерубило и я ощутил, как адреналин накрыл меня большой волной, разогнал по венам вскипевшую кровь. Мы сплелись языками, жадно и бесстыдно и только тогда я понял, что Тина ответила на поцелуй.
Почувствовал, как она потянула мою рубашку на себя, как острые ногти оцарапали шею, как льнуло и плавилось податливое тело. Тина глухо застонала, полностью отдавшись ласке. Я замедлился. Почувствовал, что подошел к грани, после которой не смогу остановиться. И просто вырывал себя из этого поцелуя.
Наше дыхание сбилось. Ее взгляд, шальной, полубезумный, не с первого раза фокусируется на мне, но когда мы встречаемся глазами, Тина, наконец выдыхает:
— Никогда больше так не делайте.
— Не шути так, — еле слышно попросил в ответ. Уже тогда я знал, Барбара, что ни за что не отпущу Тину.
Она все еще смотрит на меня, но на лице новая маска неестественного, напускного веселья.
— Я никогда не шучу, или вы забыли?
— Помню каждое сказанное тобой слово.
— Ну и отлично. Слушайте, в торговый центр мы точно не успеем, поехали домой? Проводите меня? На метро. Вы давно ездили на метро?
— Слишком. — Я смотрю в сторону машины, которая ждет нас и уточняю: — Точно? На такси будет быстрее.
— А на метро медленнее.
Кажется я изрядно отупел, потому что не сразу понял, что имела ввиду Алевтина. Но когда догадался, улыбка печатью проявилась на лице, а сердце застучало чаще. Будто я снова оказался ребенком и нашел зарытый клад. Будто моя учительница французского ответила на то признание, отец так и не сел за руль чертовой машины, а Анна прошла мимо, лишив меня чудесных месяцев депрессии, алкоголизма и работы с мозгоправом.
Уже там, на глубине двадцати метров, сидя в грязном вагоне, я опустил голову на плечо Тины и закрыл глаза. Впервые в жизни мне казалось, что я абсолютно счастлив. И прежде чем по-настоящему уснуть, я почувствовал, как тонкие пальчики коснулись моей руки, а ее голос прошептал:
— Господи, сделай так, чтобы я его не любила.
И только после этого провалился в сон.
Неделя пролетела, будто ее гнали бешеные собаки. Расставание с Лерой, поездка в Лондон, многочасовые разговоры с сестрой. У нее началась пора мигреней, а вместе с головной болью пришли эти дурацкие сны, в которых со мной каждый раз что-то случалось.
— Крис, прими, что этот малыш уже вырос и роди себе новенького, который не будут спорить с тобой по каждому поводу.
— А если и с ним что-то случится?
— Со мной ничего не случилось.
— Это пока.
— Пока, — устало выдохнул я.
— В смысле?
— В прямом, Кристина. Пока. То есть, до свидания.
Я нажал отбой. Экран телефона вспыхнул, подсвечивая время — на часах три ночи. Спать больше не хотелось, а в голове поселилась глупая мысль: как отнесется к знакомству с моей семьей Тина? Одна верила в гороскопы, другая в Бога. Интересно, подружатся ли они.
Я с нежностью провел пальцами по вбитому в телефон имени — Тина. Моя Тина. В нее как в омут ныряешь с головой, путаешься ногами в вязком илистом дне и понимаешь, что ни за что не выбраться обратно. Страшное чувство. Прекрасное чувство.
С Алевтиной я не созванивался ни разу. Не понимал, как это, говорить с ней по телефону, писать СМС. Но очень ждал нашу встречу и даже купил какую-то ерунду в сувенирной лавке. Логика подсказывала, что в отличие от сестры, ее не обрадует парфюм или очередной шарфик.
В тот день я опоздал на работу, может быть, впервые. Помню, что много думал, крутился, выходил на веранду, хотел курить и говорить хоть с кем-то, хотя ненавидел пустую болтовню и запах сигарет. Ругался про себя, принимал важные решения, отключился на рассвете и в итоге проспал. Смешно.
Или нет.
Разбудил меня не будильник, а незримое ощущение беды. Она тяжелой тучей затянула серое небо, край которого виделся в окне. Половина совещания прошла без меня, на мобильном двадцать пропущенных, Виктор укоризненно смотрит в мою сторону. Под осуждающее молчание я прошел к креслу и кивнул кому-то из компаньонов, лишь бы прервать затянувшуюся паузу.
Мы обсуждали цифры, сводки, прогнозы. Зять передал пару листов исписанного текста, в мое отсутствие он конспектировал каждое слово, но даже это не помогло влиться в работу.
Ощутив теплое покалывания на коже, поднял взгляд, чтобы тотчас увидеть ее. Тина застыла в дверном проеме. Она застенчиво держала поднос с чашками и старательно прятала от меня глаза, как будто боялась выдать себя.
— Андрей, вот контракты. — Лера, сидевшая по правую руку от Виктора, пододвинула мне стопку документов. Натянутая вежливая улыбка не украсила холеного лица. Неестественность мало кому идет, Барбара. К своей чести, Лера вела себя как подобает хорошим коллегам, потому что любовниками мы больше не были.
— Кто-нибудь созванивался с Максом, — в разговор вмешался зять. Он украдкой поблагодарил Тину за чай и продолжил: — Слышал, он ищет новую работу.
— Перебесится и вернется, — отрезал я, когда ставил подпись на одной из страниц.
— Может, Ляля была так добра и утешила бедного Гринберга? Она ведь у нас святая доброта.
— Тина, — тихо произнес я, откладывая очередной лист на край стола. Та, чье имя разрезало густой воздух зала, вздрогнула, но не сделала ни единого движения в мою сторону. — Ее зовут Тина и лучше тебе обращаться к ней по имени. А иначе можешь идти в том же направлении, что и Гринберг, поняла?
Я вернулся к бумагам, всячески игнорируя реакцию Леры, Алевтины, Виктора и еще нескольких сотрудников. Многие из них старались смотреть в сторону и чувствовали себя неловко. Плевать. Плевать на все, даже если мой ответ показался кому-то неуместным. Плевать на все неуместные ответы! Потому что уже в следующую минуту все мои мысли заняло другое. Перелистывая очередной контракт, я наткнулся на странную формулировку, перелистнул страницу, прочитал нужную строчку несколько раз и наконец произнес, тщательно интонируя каждое слово:
— А это что за хрень?!
На столе передо мной лежал договор, условия которого, могу вспомнить наизусть.
Маленькие буквы и разрывающая текст подпись насыщенного синего цвета. Ненавижу синий! В ту минуту ненавидел особенно сильно, Барбара, потому что подписал дарственную и собственноручно подарил свою лондонскую квартиру зятю — Виктору Воронцову. Кстати, я уже говорил тебе, что после свадьбы он взял фамилию сестры?
— Что это, я вас спрашиваю?! — Все присутствующие, включая Тину, таращились на белый прямоугольник у меня в руках.
— Я не вижу, что там, но если ты разрешишь, то… — зять потянулся в сторону дарственной.
