- Ты есть будешь? Я могу быстренько приготовить.

- Что-то аппетита нет.

Роман бросил сумку со сменной одеждой, с которой каждый раз приезжал к Глаше, и вышел во двор. Домик, который она сняла, был и впрямь – чудо, как хорош. Небольшой, но новенький сруб. На три комнаты всего, плюс мансарда. Поляков прошел до конца дорожки и замер, не зная, что делать дальше. Очень вовремя зазвонил телефон. Макаров! А этому что надо в субботу? Оказалось, тот приглашал его на мальчишник.

- По какому поводу?

- Да без повода! Ленка с Юлькой к матери умотали, а я в кои веки один.

- Вырвался на свободу, значит? Ну, извиняй, Арт, я не в городе.

- Снова в Иванковичах торчишь?

- Торчу. Встречался, вот, с ландшафтным дизайнером. Да и так… полно работы.

Роман так и не рассказал другу, что на самом деле заставляло его возвращаться в Иванковичи вновь и вновь.

- С ландшафтным дизайнером? Аленка Марченко, что ли? Слышал, она с мужем развелась.

- А… Ну, тогда это все объясняет.

- Что именно?

- Её интерес ко мне. Кажется, он даже превышает её интерес к проекту, и это меня напрягает все сильней.

- Напрягает? Внимание такой бабы? – заржал Макаров. - Кто ты, мужчина? И где мой друг?

- Не смешно, Артур, правда. Ты же знаешь, какие ставки на кону, а она какой-то херней страдает.

- Ну, так дай бабе то, что она хочет, и она переключится на проект. Что, от тебя убудет?

- Боюсь, что она хочет слишком многого.

- Думаешь, все серьезно? Хотя… почему нет? Брошенка на тропе войны. А ты – жених хоть куда. Конечно, не олигарх, как ее бывший, но тоже очень даже. Интересы, опять же, схожие… - пустился в рассуждения Артур.

- Ты серьезно? Да я в жизни не женюсь на такой, как она! Какие общие интересы, Арт, ты шутишь? Она же страшная… как паучиха. Бррр… В том, что касается дела – это пожалуйста. А в остальном…

Глаша отступила от окна в ванной. Негнущимися пальцами кое-как открыла дверь и спряталась за ней, как за ширмой. В ушах звенели последние слова Романа, или… что это звенело? Возможно, осколки ее хрустальной мечты, которые рассыпались по сторонам, когда та разбилась? Плакать нельзя. Нельзя проявлять слабость. Ничего ведь не случилось, так? Он и не обещал ей ничего такого. Правила игры были изначально понятны. И то, что она придумала что-то… и то, что влюбилась – это ее проблемы, так?

Аглая сглотнула огромный колючий ком, собравшийся в горле, но стало лишь хуже. Её стало мутить. Перед глазами промелькнули картинки прошлого. Ганапольский… он ведь примерно то же самое сказал своей любовнице. История повторяется, выходит так? С той лишь разницей, что Генка ее с самого начала обманывал, а тут… она обманулась сама. Тошнота подкатила к горлу. Глаша волчком крутанулась на пятках. Одной рукой рванула на себя проклятую дверь, другой – зажала рот. Упала на колени перед унитазом и затряслась в рвотных спазмах. Её долго выворачивало наизнанку. И неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы не Роман.

- Эй? – вошел он в распахнутые настежь двери. - Ты как? Что случилось?

Беспокойство в его голосе ударило Глашу наотмашь. Она медленно поднялась на подкашивающихся ногах. Ухватилась за раковину.

- Давай помогу…

- Уйди!

- Ты едва на ногах стоишь!

- Ничего! Справлюсь… Руки уберешь, или тебе повторить?!

В ситуации с Ганапольским ей было плохо. В этой – невыносимо. В той – ей удалось сохранить лицо, уйти тихо, достойно. Она этим очень гордилась! А тут…

- Да что с тобой не так?!

- Все не так! Все! Я все слышала! И про бизнес… И про общие интересы… И про паучиху…

- И приняла мои слова на свой счет? – сощурился Поляков.

- А на чей счет мне нужно было их принимать?! Неужели я похожа на дуру?

- Да! – вдруг заорал он, - Ты не просто похожа! Ты… ты она и есть!

Он больше не стал ей ничего объяснять. Просто выскочил прочь из тесной ванной, на прощание шандарахнув дверью так, что та чуть было не слетела с петель. И в голове Аглаи будто щелкнуло что-то. Она глубоко-глубоко вздохнула, растерла лицо, стряхивая слезы и обрывки наваждения. Осторожно открыла дверь и тенью скользнула по дому.

- Ты же… Ты не обо мне там говорил, да? – виновато прошелестела Глаша, переступила с ноги на ногу и замерла в мучительно давящем на психику ожидании.

- Дошло? Ну, надо же… - фыркнул Поляков, не поворачиваясь. Аглая сглотнула. От облегчения ей хотелось расплакаться, но это было бы слишком театрально. Поэтому она лишь тихонько пискнула:

- Прости, а?

- Простить, значит? Без проблем. Вот только скажи, тебе еще самой не надоело?

- Что именно?

- Лелеять свои прошлые обиды! Позволять им управлять твоим настоящим… влиять на будущее. Не надоело, нет?

Глаша покачала головой. Она хотела… очень хотела все объяснить. Вот только это было так сложно! Аглая снова сглотнула и, решительно преодолев разделяющее их расстояние, замерла, прижавшись лбом к спине Романа.

- Извини… Пожалуйста, я была не права.

- Я сегодня сказал, что люблю тебя!

- Согласись, в это сложно поверить… - шепнула, облизав губы.

- Но если ты этого не сделаешь, ничего не будет! Понимаешь? – спросил Роман, обернулся и легонько встряхнул ее за локти. – Пока ты не доверишься мне… ничего… ничего не будет! – повторил зачем-то.

- Я боюсь, - всхлипнула Глаша.

- А кто не боится? Где эти смельчаки – покажи!

Аглая вытерла плечом набежавшие слезы, ухватила Полякова за футболку и чуть потянула на себя. Чтобы не смотреть на него. И чтобы он на нее не смотрел… Такую некрасивую и зареванную.

- А про кого ты это тогда говорил? – спросила так тихо, что Роман с трудом разобрал, о чем она.

- Об Алёне, будь она неладна!

- Значит, она тебе совсем-совсем не нравится?

- Мне нравишься ты! С чего бы мне нравились другие женщины, глупая?! – запрокинул голову к потолку Роман и с досадой поморщился.

- Ладно-ладно! Не злись! – прокричала Глаша.

- Неужели дошло?

- Ну, в это все еще трудно поверить, но… я пытаюсь.