Шрифт:
Закладка:
– Приглашение, – сказал охранник.
Диклан показал с трудом добытое приглашение, которое тут же просканировали считывающим устройством. Что-то новенькое. Идея сканера при входе показалась Диклану вульгарной и уродливой, словно Волшебный базар ничем не отличался от обычного концерта или выставки. Чем станет черный рынок без его куртуазных ритуалов и искусства? Настоящее преступление. На подобный рынок Джордан бы не удалось проникнуть, с ностальгией подумал Диклан, хотя и не желал, чтобы ее место было здесь, а не в галерее.
– Оружие? – спросил второй охранник, начиная обыскивать Диклана.
– Я не впервые на Базаре, – ответил он. Оружие всегда было под запретом на рынке. Идея заключалась в том, что в этом месте каждый обладал равной властью. Оружие нарушало этот принцип.
Один из охранников нашел в кармане костюма Диклана серебряную фляжку. Ту самую, которую Диклан договаривался забрать по пути на рынок.
Мужчина поднял фляжку.
– Что это?
Диклана затошнило. Однако, не подав виду, он привычно спокойным голосом ответил:
– Ты знаешь, что это.
Охранник встряхнул фляжку и прислушался к плеску внутри. Алкоголь на рынке не был под запретом. Как и живительные магниты, к числу которых относилась фляга. Пусть очень слабый, но все-таки магнит.
Не вздумайте ее забрать, подумал Диклан.
Они не стали. Охранник сунул вещицу обратно в карман Диклана и сказал:
– Пройдите в эту дверь. Лифт для особых гостей в конце коридора. Вам на десятый этаж.
Диклан толкнул тяжелую противопожарную дверь и оказался в узком коридоре с низким потолком.
Первое, на что он обратил внимание, – дешевые рамки со старомодными черно-белыми фотографиями Нью-Йорка, развешанные между каждыми дверями по всему коридору. Они выглядели такими откровенно уродливыми, что почти превратились в искусство.
Следующим, что бросилось ему в глаза, стала крыса. Они долго дискутировали с Мэтью о крысах, когда жили в Вашингтонском доме, потому что брат хотел завести грызуна. В качестве домашнего питомца. Диклан утверждал, что Мэтью никогда не пришла бы в голову эта идея, если бы он хоть раз увидел уличную крысу. Мэтью ответил, что уличная крыса отличается от домашней только тем, что ее никто не любит. Эта крыса, украдкой пробирающаяся вдоль стены, чтобы прошмыгнуть потом в какую-нибудь щель, отличалась от домашней крысы по множеству причин. Она была огромной. И грязной. Ее глазки сверкали какой-то холодной предприимчивостью. Если бы Мэтью сейчас ее увидел, то понял бы, что жизнь на улице накладывает свой отпечаток.
(Вот только Мэтью здесь не было, его больше нигде не было.)
Третье, что увидел Диклан, шаг за шагом продвигаясь к цели, – вереница людей, расположившихся вдоль стены неподалеку от лифта в конце коридора. Они сидели в совершенно идентичных позах, перед каждым стояла аккуратная табличка. Их рты были заклеены кусками клейкой ленты. В основном это были женщины. Диклан не сомневался, что происходящее дело рук Боудикки.
Неприятное зрелище. Оно означало, что на Базаре переступили еще одну черту, и Диклану это не понравилось. Разумеется, на Базаре случались расправы; любая нерегулируемая отрасль рано или поздно порождала насилие, которое становилось еще одним видом порядка. На настоящих Волшебных базарах было запрещено оружие и проявление клановости, поэтому обычно жестокость оставалась за кадром. Ее не выставляли напоказ всем прибывшим, неважно, пришли они за крадеными вазами или за услугами наемных убийц. Когда-то на Базар можно было прийти, к примеру, со своим десятилетним сыном, как поступал Ниалл Линч, и притвориться, что это просто секретный клуб для людей, считающих легальный мир немного скучным.
Эта сцена была очевидной демонстрацией силы со стороны Боудикки.
Власть поменялась.
У первых пяти пленников (а они были именно пленниками; их запястья сковали пластиковыми стяжками) отсутствовали уши. То есть до недавнего времени они были, но затем их без лишней осторожности отрезали. Таблички перед заключенными гласили: «Я УСЛЫШАЛ ТО, ЧТО НЕ ДОЛЖЕН БЫЛ СЛЫШАТЬ».
Диклан изо всех сил старался не смотреть на пленников, пока шел по коридору к лифту. Их явно выставили напоказ. Он не желал в этом участвовать; смотреть на них ему казалось равносильным пособничеству.
Еще труднее было отвести взгляд от следующей группы узников. Этим повезло куда меньше, чем первым. Их лишили рук. Таблички гласили: «Я ВЗЯЛ ТО, ЧТО МНЕ НЕ ПРИНАДЛЕЖАЛО».
Одной из пленниц оказалась Энджи Оппи. Теперь она мало напоминала ту роскошную воровку и посредницу, которую он помнил по предыдущим Базарам. Ее алые губы скрывала клейкая лента. Одежда была порвана и заляпана кровью. А руки, выше и ниже локтей перетянутые несколькими стяжками, превратились в тупые забинтованные обрубки. Осознать это оказалось так же трудно, как принять смерть Мэтью. Он был жив, а теперь умер. У Энджи были руки, а теперь их у нее нет.
Диклан замедлил шаг.
Они не дружили, но и врагами тоже не были. По сравнению с большинством людей, у них было много общего. А это уже кое-что.
Диклан поймал ее взгляд.
Энджи едва заметно покачала головой. Ее взгляд метнулся к двери, через которую только что вошел Диклан. Не оборачиваясь, он понял, что в коридоре за его спиной кто-то стоит, возможно, один из охранников.
У Диклана свело живот.
Он пошел дальше.
Коридор тянулся бесконечно.
Пострадали не только эти люди. Память о его детстве оказалась безвозвратно разрушенной. Пройдя мимо покалеченных пленников, он осознал, как сильно привязался к ритуалу похода на Базар с отцом. В то время рынки напоминали собрание революционеров, а не кровавые поля сражений. Ему казалось, будто он примкнул к шайке Боудикки, впустил зло в свою жизнь. Он не мог отделаться от этой мысли.
Последнюю группу несчастных разместили возле лифта, так что в ожидании кабины приходилось стоять с ними рядом.
У них не было глаз.
На табличках надпись: «Я ВИДЕЛ ТО, ЧТО НЕ ДОЛЖЕН БЫЛ ВИДЕТЬ».
Диклан не смог с собой совладать. Он рассматривал пленников, ожидая лифт.
Его внезапно осенило, что он ищет среди них свою мать. Не вырастившую его Аврору Линч. А Мор О-Коррах, свою настоящую мать, биологическую мать, женщину, которая стала прототипом присненной Авроры. У него не было причин считать, что она может оказаться среди пленников, кроме того факта, что она работала на Боудикку. Он приложил столько усилий, чтобы найти ее, размышлял Диклан, а она даже не захотела его увидеть. Мор прислала вместо себя грезу, выглядящую точь-в-точь как Ниалл в молодости, и предупредила Диклана держаться подальше и беречь Ронана.
Что ж, он не справился с задачей, верно?
Двери лифта открылись, и он увидел
