пулемета «Мессера» хлестнули по «танку» 8-мимиллиметровыми «БЗ». Две короткие очереди, чуть сзади кабины летчика. После второй все ильюшинцы кинулись тушить загоревшуюся машину. Двигатель у Ила работал и угрозы взрыва не было. В бак подавался выхлоп от движка. Но машина горела, так как протектор не закрывал пробоины в дюралевом баке «танка». Погасить его удалось.

– Вот это я и запишу в акте испытаний. Тащите в АРМ, а лучше сразу на свалку. Вам пятерым – десять суток ареста, увести! Ну, а вы, Сергей Владимирович, за мной!

Вернулись в кабинет, и тут Филин выдал шедевр! Я от него такого не ожидал! Не зря он так внимательно рассматривал чертежи Ил-10!

– По итогам прошлых испытаний я имел встречу с товарищем Сталиным, который просил нас оказать помощь бюро Ильюшина по доводке ваших, прямо скажем, неудачных самолетов со скорейшим вводом их в серию. Вам под строительство этих машин передается самый мощный завод в СССР, 18-й. Не полностью, но два цеха переходят к вашему КБ. Наше ОКБ доработало вашу машину. Вот она! Подписывайте!

В ОКБ лежит точно такой чертеж, но уже с подписью Ильюшина, но Филин рассчитал все верно! Такой провал на испытаниях никому не прощают! А тут всего на всего подписать какую-то бумажку под передачу в серию самолета Ил-10.

– А почему «десять»? Он же БШ-2!

– Десять узлов мы переделали. И так, шасси. Всю оснастку получить у Сухого. Его И-330 имеет узко поставленное шасси, что совершенно не годится для фронтового истребителя. А шасси – удачное! Но, щитки изготавливать из брони. На чертеже отмечено. Воздухозаборники, вот они, они изогнуты, здесь применена комбинированная броня с пулеулавливателями. Видите?

– Вижу.

– Бронекапсула приведена к нормальному аэродинамическому качеству. Оборонительный пулемет – УБТ. ШКАС и ультраШКАС броню «Мессера» не пробивают. Топливный танк из фиброкартона, с внутренним протектированием, перенесен нами в наименее поражаемое место. Костыль – убираемый. Вся водомасляная система двигателя теперь находится внутри бронированной части фюзеляжа.

– А это что?

– Пусковая установка для авиационных гранат. Она – экспериментальная, сами гранаты еще не готовы, но установка предусмотрена. Подписывайте, Сергей Владимирович, не стесняйтесь!

– Это не моя машина, и я ничего подписывать не буду, пока она не взлетит.

– Для того, чтобы она взлетела, требуется эта подпись. Это раз. Ты закладные своих архаровцев читал? Там речь идет о взятке. Мне позвонить Береговому? Это он шустренько оформит!

Ильюшин поставил свою подпись, и начал оправдываться, что это не он, а Яковлев все придумал.

– Вы же дружны с ним были?

– Почему был? С Сашкой мы познакомились, когда я еще студентом был, а он школьником. Он у меня конспекты по аэродинамике выпросил, так до сих пор не вернул.

– Может быть, уже и не вернет.

– А что случилось?

– Сняли его вчера с должности, комиссию назначили для расследования деятельности. Вас же он тоже подбил на незаконные действия.

– Он сказал, что самолет нужный и хороший, а вы, извините, его зажимаете в пользу Поликарпова, который тоже штурмовик готовит.

– Да, штурмовик он сделал, ВИТ-2 называется. Может работать пикировщиком, может штурмовиком. Машина, сама по себе, удачная и универсальная, но живучесть никакая. Поэтому, несмотря на пройденные испытания, она в серию не рекомендована, как штурмовик. Мной не рекомендована. И, хотя она превосходит твои машины в том варианте, который ты представил, в серию она не пойдет. Слишком дорогая машина, чтобы ее под танки бросать. И выпускать ее негде. В общем, мы её запустили в производство как СПБ, скоростной пикирующий бомбардировщик, но план по нему так и не выполнен. Казанский завод с ними не справляется. Вместо него погнали ББ-22 и попытались из него сделать пикировщик. Если бы он не грохнулся на глазах у Сталина месяц назад, сидел бы и сейчас твой Саша в Наркомате и продолжал бы всем козни строить. – Филин положил подписанный экземпляр себе в папку. Затем почесал себе волосы сзади, откинулся в кресле и заложил обе руки за голову.

– Сразу домой не отпущу, пока все техкарты не будут подписаны.

– А они что, готовы?

– Готовы. Карты готовили в первую очередь. Все подпишешь, Святослав тебе передаст согласованный список поставщиков комплектующих, и вперед оформлять договоры с ними. Учти, Сталин потребовал снабдить «спутники» оснасткой и полным комплектом чертежей. Спутниками у тебя Миус и Каменец-Уральский. Основная площадка – Улан-Уде. Срочно направь туда снабженцев и строителей. А сам – на 18-й завод. В декабре, как хочешь, но машины должны начать поступать в войска. Бронекорпуса от «57-го» использовать запрещаю. И сразу переходить на новый бронекорпус. Кстати! Компоновка понравилась?

– Обидно! Столько пыхтели, а до такой простоты не дотумкали.

– Обиду спрячь. Сейчас главное – дело! Слава, проводи его и посади техкарты подписывать.

– А Сухой-то отдаст стойки?

– Куда он денется?! Война на носу, с бардаком, который возник из-за «разукрупнения и ликвидации монополизма», будем заканчивать. Монополист у нас один, государство.

До конца дня занимался с Ильюшиным, вводя его в курс изменений, постигших его машину, а заодно наводя мосты, без которых дальнейшее движение вперед невозможно. И печатал на допотопной машинке план НИР на текущие месяцы. Около одиннадцати вечера Ильюшин засобирался домой, и нам предстояло тоже путешествие в Москву, поэтому до метро мы его подбросили. Собственные машины еще далеко не у всех главных конструкторов вновь образованных конструкторских бюро, коих расплодилось, как мух плодовых. А все дела финансовые… Деньги вокруг авиации вертелись огромные, и каждый хотел дотянуться до куска пирога. Некоторым пришлось это рвение несколько укорачивать на 29-м заводе в Калининграде.

Филин, который на ногах был с раннего утра, клевал носом на переднем сиденье, пытаясь добрать хоть немного перед разговором со Сталиным, затем, уже в центре Москвы, он проснулся, заявил, что он голоден, и направил меня к гостинице «Москва». Несколько вычурный зал, с росписями под потолком, живая музыка, хотя не могу сказать, что мне она нравилась. Но обслужили нас быстро, и кухня была неплохой. Кто-то подходил к Филину, лицо очень интересное, судя по всему военный и летчик, но в гражданской форме одежды. О чем-то пошептались, почти неслышно, Филин поморщился, и громко сказал, что он утром уезжает, а все вопросы требуется решать со мной, или после его возвращения. После ухода незнакомца, Филин наклонился ко мне и тихо сказал:

– Начальник Осоавиахима Гроховский, не принимай, одни неприятности после него. – остальное он не