слов (и тут ячмень, и там ячмень), болезнь переносили на ячменное зерно, а затем от нее окончательно освобождались заставив сгинуть у курицы в желудке. Или существовала магическая примета: если спящего человека обвести мертвой рукой, он спит непробудным сном. Этим в старину пользовались воры. Они прихватывали с собой руку мертвеца (еще в прошлом столетии российские воры иногда разрывали могилы) и ею усыпляли хозяев. Все это — перенос свойств одного предмета на другой благодаря образной аналогии — мертвая рука и мертвый сон.

В магии действует также закон перевода части на целое. Если хочешь кого-то извести, достаточно достать несколько волосков человека или его след на земле, а лучше то и другое вместе. Человек пройдет, а кто-то его выследит и вынет его след — горсточку земли из-под ноги. Землю в мешочке подвешивают в печке, а волосы, если таковые добудешь, замазываются глиной в печной трубе. Начнет земля сохнуть, начнет глина сохнуть — и будет тот человек сохнуть или, как говорили в старину, на него нападет сухотка.

Насколько это было распространенным явлением на Руси, свидетельствует указ Бориса Годунова, который боялся волшебства и заставил народ присягать, что никто не будет изводить ни его, ни членов его семьи ведовством и колдовством, никто не станет вынимать след царев, не станет насылать на царя никакого лиха по ветру и т. д. — с учетом и с перечислением всех возможностей черной магии. Эта присяга произвела на русских людей тяжелое впечатление. Не потому, что они не верили в магию. Присяга, к которой приводили народ, выдавала тайную неуверенность Бориса в божественной и земной законности его царской власти.

Однако магические слова и действия далеко не всегда принимали характер какого-то тайного обряда, исключительного, экстраординарного случая в человеческой жизни. Магия применялась ежедневно и настолько прочно входила в народную веру, что во многих своих проявлениях не считалась чем-то греховным, предосудительным или даже чем-то особенным. Очень часто это были нормальные меры предосторожности, которые в хозяйстве сами собою подразумевались. Скажем, покупает крестьянин корову и ведет ее домой, на новое место. В этом случае важно, чтобы корова быстро и спокойно прижилась на новом месте и не убегала бы по привычке к старому хозяину, не скучала бы по прежнему дому. Для этого, сопровождая новокупленную скотину домой, подбирают на дороге из-под ног какую-нибудь щепочку или палочку и ею погоняют корову. А когда приведут корову во двор, эту погонялку забрасывают подальше, сопровождая магический жест следующими словами: «Как щепочке не бывать на старом месте, как палочке о том же не тужить и не тосковать, так бы и купленная животина не вспоминала старых хозяев и не сохла по ним»[112].

Перед нами самый обычный способ магического воздействия, когда подобное достигается подобным же. Корова должна так же спокойно перейти на новое местожительство, как перенесли палку с одного места на другое. Важно, конечно, что этой палкой прикасались к корове, погоняя ее по дороге домой, и что палка прошла тот же путь, что и корова, и таким образом переняла какие-то коровьи признаки. Тем не менее, обыкновенная палка становится своего рода волшебной палочкой, которой так часто пользуются в сказках. Только в ситуации с коровой крестьянин этого не замечает и не видит в своих действиях ничего сказочного и сверхъестественного. Это просто заурядная, бытовая необходимость, самая элементарная жизнь.

Глава седьмая. Колдуны и знахари

В старину к простейшей магической помощи прибегало на Руси почти все население. Но были в этой сфере и свои специалисты, занимавшие в обществе и в народном сознании особое место и положение. Это — колдуны и колдуньи, ведуны и ведьмы, ворожеи и знахари. Все они характеризуются своей исключительностью в магическом искусстве, куда более сложном, тонком и порою страшном, чем обычная крестьянская практика. Поэтому их можно объединить, независимо от оттенков, вокруг фигуры колдуна.

Колдовство и все его варианты предполагают тесное знакомство с какой-то древней, высшей и тайной наукой. Об этом прямо говорят и некоторые названия этих занятий. Ведьма — та, которая ведает. Знахарь — тот, который знает. Короче говоря, в основе своей это — профессиональные маги и волшебники, которых в далеком языческом прошлом называли на Руси — волхвами. По-видимому, это жрецы славянского язычества, своего рода духовенство. И вместе с тем это люди, наделенные в той или иной степени сверхъестественной силой, способные предсказывать будущее и совершать некоторые чудеса. Оттого их также называли кудесниками, а позднее — чародеями и колдунами. Когда-то они пользовались громадным влиянием в обществе. Ведь колдун стоит у самых истоков магической религии. Это мудрецпервосвященник, проводник племенной традиции — нравственной, религиозной и поэтической, — хранитель веры, носитель тайных знаний и мистических ритуалов. Не исключено, что колдуны в каких-то случаях играли или совмещали роль верховного правителя племени. Это впоследствии понятие колдун стало таким одиозным. Но первоначально оно соединяло все самое высокое в человеке. Об этом свидетельствуют даже некоторые русские былины, хотя былины, мы знаем, испытали на себе сильное и многовековое воздействие христианской истории, резко отрицательное по отношению ко всяким волхвам. Например, былины о Вольге, соединившем богатырскую силу с высокой образованностью и хитрой наукой магических превращений, с искусством волшебства и оборотничества.

Похотелося Вольге да много мудростей:

Щукой рыбою ходить Вольге во синих морях,

Птицей соколом летать Вольге под оболоки,

Волком рыскати во чистых полях[113].

В другой былине «Добрыня и Змей» речь идет о киевском князе Владимире, у которого огненный змей похитил любимую племянницу. Владимир на выручку племянницы скликает все лучшие силы своего государства:

Ай же вы мои да князи-бояре,

Сильны русские могучие богатыри,

Еще все волхи бы, все волшебники![114]

Допустимо заключить, что в отдаленные времена волхвы и волшебники входили в элиту общества, наряду с самыми прославленными воинами и государственными мужами. Потом все изменилось, и бывшие мудрецы и пророки стали колдунами (с дурным и неприятным оттенком этого слова), ушли на далекую периферию русской жизни, где влачили нелегальное или полулегальное существование. Бывали колдуны тайные, а бывали более или менее явные, которые зарабатывали на хлеб своей профессией. Перед лицом церкви и государства они скрывались. Однако в народной среде (в особенности в глухих местах) они сохраняли за собой большой авторитет, хотя им уже приписывалась тайная связь с нечистой силой и сопутствовала самая недобрая молва.

Колдун, каким он дошел до нас по описаниям XIX