— Какие внуки, Кирилл!? — нервно похихикивает мама. Её бросает в жар, она начинает махать ладонью у лица. С жадностью выпивает чуть ли не всю воду из графина. — Яна сама ещё как ребёнок! Рано мне ещё внуков желать! Так ведь, дочка?

— Чего? — сердце пропускает болезненный удар. В страхе мои зрачки мечутся от мамы к Кириллу и обратно. — К-какие ещё внуки?

— Пока тебя не было Кирилл столько всего мне пожелал, в том числе здоровых внуков, а я говорю, что рано нам ещё думать об этом.

Встретившись с его невозмутимой физиономией, я покрываюсь липким слоем пота. Он испытывает меня. Это игра для него. И в отличии от меня он куда более опытный игрок.

Чёрта с два. Я не проиграю без боя.

— Конечно же, рано! Но, мам, если я вдруг забеременею, то все претензии к нему, — гордо присаживаюсь за стол, зубьями вилки указываю на Кирилла, чем застаю маму врасплох. — Ты же сама знаешь, его слова порой имеют способность воплощаться в реальность.

— Типун тебе на язык, — отмахивается мама. — Я ещё не готова становиться бабкой.

Все замолкли в неловкости. Все, за исключением Кирилла. Он наконец отводит от меня разговор, расспрашивая отца о предстоящей рыбалке.

Поражаюсь, как Кириллу удаётся вести себя естественно и непринуждённо. Он нисколько не скован, даже аппетит есть, не то, что у меня.

Мне кусок в горло не лезет. Я же как мишень перед расстрелом. С одной стороны ловлю на себе неоднозначные взгляды Кирилла, которые замечаю только я, с другой — меня тяготит Стас. Кажется, он начинает что-то понимать. Это точно не к добру. Тут либо рассказать всю правду и испортить всем праздник, либо брать пример с Кирилла и начинать вести двойную игру.

Со временем я привыкаю к агрессивной среде. Стараюсь больше не обращать внимания на Кирилла, хотя достаточно трудно не вестись на его голос во время задушевных бесед.

Я молчу в тряпочку, вилкой размазываю салат по тарелке, и иногда смехом поддерживаю папины шуточки.

— Раз завелась тема о диете, то не кажется ли вам, что Яна наша слегка поправилась? — неожиданно выдаёт Кирилл на полном серьёзе.

Я поднимаю голову, чувствуя как моя грешная душонка птицей вылетает из меня. Она взмывает за пределы стратосферы от того, как подгорают мои булочки.

— Я тоже обратила внимание, — поддерживает его тётя Света, мама Кирилла. — Яночка, тебе очень к лицу румяные щёчки.

К горлу резко подступает тошнота, а вышеупомянутые щёчки едва ли не разрывает от глуповатой улыбки. Замечаю как задрожали руки. Прячу их под столом.

Чего он добивается этим?

— Да не, вам кажется. Вон какая дохлая! Кожа, да кости, — вступается за меня папа.

Уверена, даже когда нужно будет вызывать башенный кран для того, чтобы поднять меня с кровати, он будет такого же мнения обо мне.

— Слышал её недавно тошнило. Отравилась чем-то? — продолжает нагнетать Кирилл.

— Мы испробовали гриль. Улова тогда не было, и Косте пришлось купить рыбу на рынке, так Яночка всю её слопала.

— Да вы что? Какой хороший аппетит. Ест прям за двоих, — неестественно лыбится Кирилл, припечатывая меня своим ненужным вниманием к спинке стула.

— А может за троих! Тебе-то откуда знать? — вырывается из меня злобно.

— Кстати, почему ты не пьёшь вино, как все? Сухой закон?

Сжимаю пальцами вилку. Воткнуть бы её прямо ему в глаз, чтобы сейчас же заткнулся. Я полыхаю ярким пламенем стыда вперемешку с гневом. Если бы не родители, я бы точно послала его ко всем чертям.

— Нет, я просто не хочу, — бубню.

— А вы слышали новость? — Стас снова приходит на помощь, видя то, как я ёрзаю на стуле, — Кирилл позавчера получил нашивку капитана!

— Какая приятная новость! Поздравляю тебя! — отец тянется через весь стол, чтобы пожать ему руку. — Наверное, это жутко ответственно.

— Да ну, бросьте! — кичится он, смотрит на меня в упор. — В конце концов, возглавлять хоккейную команду — не детей воспитывать.

Ну всё! Достал!

Он закапывает меня прямо у всех на виду. И пока только я понимаю к чему он клонит, мне необходимо смыться отсюда.

— Стас, ты же уже поел? Может, поднимемся в мою комнату? — не придумываю ничего лучше, чем оставить себя наедине с меньшим из двух зол.

— Да, надо ноги слегка размять, — отпивает он глоток вина и выходит из-за стола следом за мной.

Кирилл меняется в лице. Он смотрит на меня зловеще, медленно качает головой из стороны в сторону, поджимает плотно губы. Ноздри его раздуваются, желваки играют. Всем своим видом он показывает, что не в восторге от такой идеи, а мне плевать. После того, как он бессовестно засаживал меня перед родителями, мне всё равно. Получи фашист гранату.

Целую маму в щёчку. Обхожу стол, удостаивая Кирилла своим безразличием, и шагаю к лестнице. Я чувствую на себе его пронзительный взгляд, который успешно проделывает во мне дыру. Тяну за собой Стаса, тот еле ногами волочёт или это я включила слишком большие скорости.

Пристыженная, злая я врываюсь в свою комнату, силком заволакиваю туда Стаса.

— Ну и дела! Я даже передумал уходить, чтоб посмотреть чем всё это закончится, — вполголоса говорит Стас. Он забавляется надо мной, над тем, как, приложив ухо к двери, я слушаю не идёт ли кто за нами. — Вы чё, теперь мутите? Или мне показалось?

— Заткнись ты! — шикаю я, приложив палец ко рту. — Кажется, кто-то идёт к нам! Иди сюда скорее, помоги мне.

— Чем?

— Придержишь вместе со мной дверь.

Проигнорировав мои мольбы, Стас звёздочкой плюхается на мою кровать.

— Я что, похож на смертника, по-твоему? Я ушёл не для того, чтобы помочь тебе, а для того, чтобы помочь своему капитану.

Глава 39. Яна

Кирилл врывается в комнату раньше, чем я успеваю наслать проклятья на Стаса.

— Спасибо, братишка! А то я уже не знал, каким образом выманить её из-за стола, — с одобрением выставляет ему большой палец.

Меня одурачили!

На языке вертятся очередные проклятья, только теперь уже предназначенные Кириллу. Я не успеваю даже пискнуть. Он стискивает меня своими лапищами, скручивает руки в морской узел.

Зажимает рот ладонью и затаскивает почти на себе в ванную комнату.

Предостерегающе шикает. Ослабляет хватку, надёжно запечатывает дверь на замок и загораживает собой проход.

Я в ловушке! В собственном доме! И ведь не закричишь, не спасёшься самостоятельно. Нас застукают — и всему придёт конец!

— Что за цирк ты там устроил? — верещу на пол тона тише обычного, всплёскиваю руками напротив его каменного лица. — Какие внуки? Ты вообще думаешь, о чём и кому такое говоришь?