— Хорошо.

— Что, хорошо?

— Я согласна, но у меня к тебе есть четыре важных условия.

Он настораживается. Сглатывает.

— Слушаю.

— Первое, — я загибаю пальцы у экрана, — мы просто спим. Секс по дружбе. Никаких чувств и никаких обязательств. Не согласен — можешь прям сейчас рассказывать о нас родителям, но после этого ты больше никогда меня не увидишь, — он замолк наконец, буравит моё нутро, не моргает и даже не дышит, — Что ж. Второе, — никто не должен узнать о нас. НИКТО! Ни друзья, ни члены команды, ни даже твои тёлки, чтоб их, — он всё ещё не двигается. — Третье, — встречаемся только тогда, когда я захочу, а это значит, ты не будешь приезжать ко мне, когда тебе вздумается, — он сверлит меня пристальным взглядом, а меня веселит такая реакция.

— Ну и? Что там в твоём четвёртом сраном пункте?

— А в этом сраном пункте у меня абсолютно то же самое, что и в первом: никаких обязательств, но, — выставляю палец с победной улыбкой на лице, — звонки перед сном с тупыми эсэмэсками и кучей долбаных смайликов с сердечками входят в наше соглашение. Эт я люблю! Ну так что? Тебя устраивает такое?

Он долго молчит. Я думала, картинка зависла, но когда увидела как задёргался его глаз, успокоилась, что всё это я говорила не в пустоту.

— Мне надо подумать, — сердито бросив, отключается, а я утыкаюсь носом в подушку и разражаюсь безудержным смехом.

Да! Я сделала это! Я перетянула одеяло на себя.

Неужели у меня получилось найти ключик к самому Кириллу?

Но могут ли меняться люди, причиняющие боль... Могут ли прогнуться под того, кого до этого ни во что не ставили.

Как бы мне теперь самой не заиграться...

Руки так и норовят схватить телефон и написать ему что-нибудь приятное... или игривое. Посмотреть на его реакцию.

Но вместо телефона я беру давно забытую гитару. Я погружалась в волнующие воспоминания всякий раз, когда касалась упругих струн, поэтому я не притрагивалась к ней около двух месяцев.

Это Кирилл подарил мне её на пятнадцатилетие. Помню, я всю голову сломала, гадая, какой же подарок меня ждёт. Конечно же, я не угадала. Но я была в диком восторге, и уже тогда впервые поставила ему условие: обучить меня играть на ней.

Наверное, это и послужило неким толчком для зарождения во мне чего-то прекрасного. То, как он прикасался к моим пальцам, сколько времени со мной проводил, пока я делала вид, что у меня ничего не получается. В этом не было ничего особенного, но моё чистое сердечко уже тогда растаяло.

Беру в руки гитару, ставшую для меня и сильнейшим возбудителем, и раздражителем одновременно, кладу на живот. Перебираю струнами, рождая неизвестную мелодию.

"Нервы оплавлены, сердце раздавлено.

Самой себе я теперь предоставлена.

На муки вечные приговорена

Больна?

Нет, всего лишь влюблена..."

Да чтоб тебя...

Я стала слабой и слишком зависимой от него.

Нащупав телефон, открываю нашу переписку.

Я: Не спишь?

Кирилл читает сообщение, так скоро, будто он дежурил у телефона. Молчит минуту, две, пять. Проходит десять минут — и ничего.

Я: Я же вижу, что ты ещё не спишь. Ответь мне.

Дурочка, не удержалась. Поставила себя в неудобное положение. Он снова сверху, а я вновь пала вниз.

Жду ещё какое-то время и голову посещает идея...

Хм... а почему бы и нет?

Я: Я не могу уснуть. Вся мокрая уже. Я хочу тебя.

Телефон в моих руках мгновенно начинает вибрировать от звонка по ФейсТайму.

— Ах, ты говнюк! Да ты издеваешься? — обиженно отвечаю на первом гудке. Я в шоке. — Значит, вот что тебя больше всего интересует?

— Не больше, чем тебя, — хищно улыбается он. — Только скажи, где и когда? Я выжму твои трусишки.

— Я передумала, — в его манере отвечаю и сбрасываю.

Следом пишу ему сообщение: Сладких снов, извращенец (смайлик с поцелуйчиками)

К: Ты серьёзно? (блюющий смайлик)

Я: Ага (сердечко)

К: Спи, извращенка(сердечко)

Официально выдрессирован.

Глава 37. Яна

— Дочка, открой, пожалуйста, — реагирует мама на дверной замок, тогда когда сама она суетливо носится вокруг праздничного стола, ломившегося от различных закусок. — Наверное, Малышева с сыном пришли. Как раз уже время.

— Тётя Марина с сыном? У неё есть сын? — поднимаю брови в удивлении.

— Да, разве я не говорила? Он только вчера приехал навестить Марину и так удачно совпало. Я подумала, что как раз хороший повод познакомить тебя с ним. Он понравится тебе. Очень хороший мальчик.

— А, ну, если он хороший мальчик, то тогда конечно. Мне же как раз только хорошего мальчика не хватает для полного счастья.

Плохой. Очень плохой сигнал.

Ещё вчера мама в штыки воспринимала саму идею празднования своего дня рождения, а сегодня её мнение кардинальным образом поменялось. Она с самого утра носится как метеор по всей кухне. И это её странное поведение я связываю как раз-таки с телефонным звонком подруги с работы.

Не сын ли тёти Марины послужил тому виной?

Решила одним выстрелом убить двух зайцев: и подарки получить, и единственную дочь сбагрить из дома.

Надеюсь, что я накручиваю себя.

Нацепив дежурную улыбку, впускаю в дом сначала тёту Марину с брендовым пакетом в руках, а за ней следом входит этот папуас.

Вытаращив глаза на него, я со всей силы толкаю от себя дверь. Впечатываю прямо ему в лобешник. В мыслях, конечно. На самом деле мозг мой перестал подавать сигналы телу. Я застыла, стоя в проходе. Он был тоже не готов к такой встрече, судя по его вытянутой физиономии и в целом растерянному виду.

— Мариночка, дорогая, не стоило так тратиться, — мама уже во всю принимает подарки, а мы так и продолжаем сверлить друг друга презренным взглядом. — Проходите за стол. Всё уже почти готово, мясо только ждём.

Тётя Марина, красивая разведённая женщина, пахнущая словно дорогой бутик, снимает свой модный плащ и подходит к нам лёгкой походкой от бедра. Я бы на месте мамы дальше порога не впускала такую роскошную женщину. Но это я — неуверенная в себе, а маме моей бояться нечего.

— Яночка, это мой старшенький — Стас, — обняв нас с обеих сторон, подмигивает сыну. — Он играет в одной команде с крестником Любы. Я давно ещё хотела вас познакомить. Всё никак повода найти не могла.

— Как хорошо, что повод всё-таки нашёлся, — скалюсь, нервно кошусь поочерёдно на всех, жду когда же они пойдут уже за стол. И как только все скрываются за углом, я бомбой взрываюсь и обрушиваюсь взрывной волной на бедного Стаса: — Что на этот раз тебе пообещали за знакомство со