Стоит подумать над известным любому биохимику стандартным набором элементов, которые определяют молекулы для жизни: углерод, азот, кислород, фосфор, сера и водород. Артур знал десятки теорий, рассматривавшие замену одного или нескольких из них на другие. Однако сам склонялся к тому, что неслучайно жизнь на Земле образовалась именно из набора элементарных частиц, максимально подходящих для этого. У него была собственная теория, сводившаяся к тому, что при наличии возможностей для возникновения жизни, она, рано или поздно, непременно появится, просто в силу вероятности. И лишь устойчивая форма, из максимально подходящих под условия планеты атомов, сохранится и будет развиваться. Обычно он давал студентам такое объяснение:

«Представьте себе, что перед вами яма на плоскости. Каждая точка ее поверхности – какая-то комбинация атомов. Причём дно ямки – идеальный набор атомов для молекул жизни. Попробуйте положить шарик в ямку. Он скатится вниз и остановится лишь на дне. То есть, жизнь, основанная не на оптимальных для этого частицах, не удержится. Закройте глаза и киньте шарик в ямку. Когда вы откроете глаза, он окажется в самой глубокой точке. Не потому, что вы такой меткий, а потому что нет никаких альтернатив. То, что мы "открыли глаза", начав изучать мир вокруг, и обнаружили себя состоящими из самых подходящих для этого атомов, не является случайностью».

В общем, доктор Уайт смело записал в блокноте: «Форма жизни – углеродно-кислородная, планета – земного типа». Осталось узнать, есть ли хоть один подобный объект на таком расстоянии. Он достал из сумки MacBook, зашёл на сайт университета, ввёл пароль и провалился, переходя по папкам сервера, в базу экзопланет. Аризонский университет имел собственную астрофизическую обсерваторию и гигантскую программу, что и повлияло на его выбор места работы. Артур скачал данные в excel-файл и отсортировал по расстоянию от Земли. Среди семисот с лишним звезд обнаружилась ровно одна подходящая. На орбите Гомейсы, известной так же, как Бета Малого Пса, звезды белого спектра в четыре раза тяжелее Солнца и в два раза горячее, открыли около сорока планет и облако газа. Две планеты вполне могли быть подобными Земле. На расстоянии примерно в двадцать астрономических единиц от звезды нашли планету размером с Марс, под кодовым именем Гомейса Малая, на ней условия были чуть жарче, чем на Земле. «Слегка» дальше, за двадцать пять астрономических единиц, располагалась орбита планеты в два раза больше Земли и с чуть более холодным климатом. Её назвали Гомейса Большая. Артур аккуратно выписал названия. Конечно, не все звёзды на этом расстоянии учёные смогли изучить, но вероятность наличия жизни казалась достаточно высокой.

Теперь нужно вернуться к чтению сведений об инопланетянах, а построение теорий лучше оставить на потом.

* * *

Артур закончил чтение очередного документа из секретного списка. Господи, сколько же лет хранились эти данные. В основном, они были бесполезны. Какие-то быстрые тела в космосе, двигающиеся не по баллистической траектории, странные радиоволны, ну и тому подобное. Лишь некоторые детали заинтересовали его – например, «шар за тысячу километров от МКС исчез после начала наблюдения» или, самое интригующее, после высадки на Луне зафиксировано: «Тёмный объект примерно трёх метров диаметром проявился на фотографии лунной поверхности недалеко от посадочного модуля. Астронавты утверждают, что ничего не наблюдали». Это могли быть те же самые инопланетяне, посетившие Луну, но не вступившие в контакт. Если верить их словам, то они не начали общение из-за того, что американцы высадились на спутнике Земли в одиночестве, без представителей СССР и Европы, например.

Однако, следовало признать, что тонна макулатуры оказалась совершенно бесполезна в его сегодняшней задаче. В то время, как Артур думал обо всём этом, поглаживая дужку очков, в дверь постучали.

– Войдите, – хриплым голосом произнёс он. Надо попить чего-нибудь, а то в горле пересохло уже. – Открыто.

В дверях показался невысокий мужчина, типичный немец, с лысиной и седой бородкой, слегка полноватый, около шестидесяти лет, то есть примерно одного возраста с Артуром. Чем-то он напоминал психолога Карла Юнга[23], а чем-то – микробиолога Роберта Коха[24]. Можно было, в принципе, и не гадать, это был доктор социопсихологии Генрих Ланге.

– Доктор Уайт, меня зовут Ланге, – с немецким резким акцентом произнёс тот. – Мне сообщили, что вы уже три часа, как в курсе дела, и я решил направиться сразу к вам, чтобы побыстрее вникнуть в происходящее.

– Доктор Ланге, рад знакомству. Само собой, вы правильно решили, – Артур вышел из-за стола, подошёл к Генриху и пожал ему руку. – Давайте организуем чай, и я поделюсь кое-какими мыслями.

– С удовольствием, коллега. Я же только что с трансатлантического рейса, вызов застал меня в Гренобле, во Франции, оттуда пришлось лететь через Париж. Я столько времени проторчал в воздухе, что организм теперь совершенно иссушен, так что чай будет весьма кстати. Хотя и от обычной водички не отказался бы, – он замер, глядя в глаза Артуру, потом вздохнул, и добавил. – Вот ведь дела творятся, полжизни ждал чего-то в таком роде, но не думал, что стану участником грандиозного события.

В кабинете нашелся чайник, профессор вскипятил его, достал с полки две кружки и два пакетика с заваркой, залил их кипятком и поставил на стол перед собой и Генрихом. Они спокойно пили чай, а доктор Уайт посвящал немецкого коллегу в то, что ему удалось систематизировать.

– Я не специалист в астробиологии и потому обратил внимание на другое, – заметил тот, выслушав Артура и прочитав рапорт с Марса. – Мне показалось, что это качественный спектакль со стороны пришельцев. Даже мелькнула мысль, что разговор – подделка, и никаких инопланетян нет.

– Почему вы так решили, Ланге? – удивился Уайт.

– Вы заметили, как понятно для нас они строят фразы? Речь, по сути, есть отражение мыслей и культуры, и то, что слова звучат на нашем языке, вовсе не гарантирует глубокое его понимание. Используя английский язык, я с легкостью могу произнести совершенно бессмысленное предложение. Вот, например, «Дневной нюх орла возвышается вплоть до самой стрижки».

– Генрих, это ерунда какая-то, – улыбнулся Артур, не очень понимая, к чему тот клонит.

– Именно! Я учёл все правила и словарный запас, но выдумал другой культурный слой, в котором подобный набор слов имеет смысл. А вы находитесь в своём слое, и для вас он звучит как какой-то бред, – взмахнув руками, продолжил доктор Ланге. Артур начал понимать. – Когда мы говорим, то используем не просто