мнимого. Сын его покушался на жизнь Ибрагима, и уже приставил ему пистолет к груди, но пистолет его осекся — он был тотчас изрублен самим Ибрагимом; это происходило во время иерусалимского бунта, в горах Иудейских. Однако же, Ибрагим послал шубу отцу, велев сказать ему, что он знает, что сам Абугош не причастен поступку сына.

С последних уступов гор Иудейских развертывается обширная равнина Иорданская во всем пустынном величии. С востока она замкнута стенами диких гор Аравийских, а с юга недвижною плоскостию Мертвого моря. Изгибистое течение Иордана далеко обозначалось к северу, лентою дерев и кустов, очень заметною среди запустения. По всей равнине волновались, как насекомые, толпящиеся паломники; поминутно вставали шатры в разных направлениях, или вспыхивали костры. Это был народ израильский — и к горю, едва ли не большая часть из него — поклонники золотого тельца! Но зато как разительно отличалось от них малое стадо верующих: старцев с посохом в руках, юношей и дев, обремененных ношею родительскою, матерей с грудными младенцами. Их не ожидали шатры и ковры, и вина ливанские!

Мы отклонились от шума и разбили наш шатер в кустарниках, на берегу быстро бегущего потока. На противуположном берегу стояла полуразрушенная башня, окруженная несколькими арабскими хижинами. Это часть Иерихона! Отклонясь от приглашений я сидел вдвоем с моим соотечественником, художником Е...м, при заходящем солнце, на берегу Иерихонского потока, мы глядели попеременно то на горы Иудейские, среди которых отличительно рисовалась гора Искушения или Сорокадневная то на цепь гор Аравийских, где таится гора Навав, откуда последние взоры Моисея устремились на Землю Обетованную и на этот мир! Здесь нас застала роскошная ночь Востока. Мы давно беседовали в темноте, в тихой задумчивости как вдруг, озаривший нас свет факелов и неистовые крики вывели нас из мечтаний. Шумная толпа стремилась вслед за четырьмя полунагими вооруженными бедуинами, которые защищались один от другого мечами и щитами; это было не что иное, как игры диких жителей пустыни: узнав об европейских путешественниках, они нашли нас в темноте ночи и пришли нас потешить. Тут загорелась жестокая битва при звуке тимпанов; искры сверкали от ударов мечей, наше любопытство было удовлетворено, и хорошая пригоршня пиастров рассеяла наконец эту толпу. Нас посетили два английские путешественника, только что прибывшие от Синайской горы через Петру Аравийскую и Хеврон, и заняли нас своею беседою. Путешествие Лаборда хорошо ознакомливает теперь с Петрою; путь туда теперь менее опасен, но только под поручительством бедуинов того племени, их можно всегда найти в Эль-Арише и в Суэйсе.

На пути к Иордану мы совершенно отклонились от прочих поклонников, потому что мой соотечественник С-в, с которым я встретился в Иерусалиме, имел с собою купленных им в Египте двух невольников, которых он желал при этом случае окрестить в святых водах. Нас сопровождал Иерусалимский священник.

Мы направились к Иордану на рассвете: в продолжении более двух часов мы ехали по дикой неровной пустыне, белесоватой почвы, имея перед собою высокий оплот гор Аравийских. Все пространство на восток и на юг от Иерехона названо в Библии собственно: пустынею Иерехонскою; здесь, укрывавшийся от Навуходоносора, Царь Седекия был захвачен в плен. На этом пространстве, между Иерехоном и Иорданом, должно поместить Гилгал, где воздвигли израильтяне жертвенник в память чудесного перехождения через Иордан. Место, где был Гилгал, показывали еще Котовику в начале XVII столетия, а игумен Даниил в начале XII столетия, видел тут монастырь и церковь во имя Архистратига, явившегося на этом месте Иисусу Христу пред взятием Иерихона. В этой церкви, говорит наш игумен, заключались те двенадцать камней, которые были взяты со дна Иордана двенадцатью коленами Израиля. Бл. Иерониму, также указывали на эти священные камни. Расстояние от Иерихона до Иордана, по сказанию Иосифа Флавия, простирается на 60 стадий; это более 10 верст. Мы выехали к рытвине, образованной высохшим потоком, и к обнаженному холму, увенчанному развалившимися стенами. Это были остатки монастыря Иоанна Крестителя — и вслед за ними, открылись густые кусты, рисующия берег Иордана. Полагают, что здесь было место крещения нашего Спасителя, и что оно обозначено этим монастырем, построенным еще до Юстиниана, в незапамятное время. Сердце мое билось сильнее, когда мы приближались к луговому берегу, — и наконец сошли с коней под тень густых ив и олеандров, при говоре листьев и невидимо журчащих за ними струй... Берег в этом месте обрывист; разнообразные ивы и тростники, сплетенные вместе с олеандрами и опущенные свежим плющем, свисли с обоих берегов над быстро несущимися водами благословенного Иордана. Воздух дышал утренними бальзамическими испарениями; этот ландшафт радовал душу. Вокруг нас, — безмолвие обширной пустыни, ограниченной горами Иудеи и Аравии. Сидя под навесом густых ив и тамаринов, и глядя то на ясное небо, то на бег Иордана, я читал первую главу Евангелия от Св. Марка и подобную ей, главу Св. Иоанна. Между тем, совершалось крещение наших египтян. Вскоре и я удостоился погрузиться в святые воды.

Не без вероятия можно предполагать, что израильтяне, предводимые Иисусом Навином, перешли через Иордан в землю обетованную, в самом том месте, где определено было свыше, креститься Спасителю мира; это место обозначено было Кивотом Завета, когда Иордан, подобно Чермному морю, раздвигся перед ним. Полагают, что двенадцать камней, взятых со дна Иордана двенадцатью коленами Израиля и поставленные в память этого события, суть те, к которым обратился Иоанн Креститель, когда он сказал Фарисеям и Саддукеям: «Бог может из камней сих произвесть чад Аврааму».

Весьма замечательно, что имя Вифавары, которая находилась по ту сторону Иордана, противу места крещения Спасителя, происходит от еврейского слова, значащего: место прехождения. Арабы называют место где был построен монастырь Св. Иоанна Крестителя; Куср ель Иегуд т. е. замок Иудеев. Иоанн Мосх говорит, что Иоанн Креститель, во время своего пребывания в пустыне Иорданской, обитал в пещере, возле одного места, называемого Сапсас, по ту сторону реки, на расстоянии одной мили от берега.

Елисей и Илия возобновили чудо Иисуса Навина, перейдя Иордан по суху, а Нааман Сирианин в знамение будущего освящения этой реки, был исцелен ее водами от проказы.

Иордан вытекает от подошв Анти-Ливана, в стране Трахонтийской, из небольшого озерка, которое по своей круглости прозвано Фиалом, и из вертепа Папиум, близ города Панеада. Протяжение Иордана есть то самое, которое назначено Всевышним в область Израилю от Дана до Цоара или Сигорау то есть до южной оконечности Мертвого моря. Он называется по-еврейски Иарден; из этого некоторые писатели заключили, что имя его происходит от соединения двух источников Иеор и