Когда все угрозы исчезли. Я опустил свой взгляд, обнаружив под сиденьем мой дневник.

А ведь я о нём чуть забыл. Повезло же.

Как обычно, я открыл дневник. Новая страница. Новая глава: "Человечность"

Человечность

Сознание уже бодрствовало, однако открыть глаза я не мог, они словно горели. Всё тело ныло и особенно спина. Голова болела так, словно на неё накинули кастрюлю и ударили кувалдой несколько раз. Хоть мне и хотелось спать, но головная боль резала на корню все попытки отключиться. В глаза бил солнечный свет. Я прикрылся ладонью и попытался встать. Чуть приоткрыв левый глаз, я обнаружил себя в комнате на кровати. Всё вокруг было сделано из дерева, как если-бы я находился в какой-нибудь старой деревушке. Свет шёл из небольшого деревянного окошка со ставнями. Подойдя к нему, я прикрыл их. Свет всё еще проникал в комнату, но уже не слепил меня так сильно.

В комнате был столик на которым стояло на деревянной ножке небольшое зеркальце, почти с мою ладонь. Оно было заключено в деревянную рамку с высеченными узорами. Я посмотрел на своё отражение. В окровавленной рубашке и мешковатых штанах, побитый, небритый, с мешками под глазами и тканью вокруг головы. Выглядел я ужасно. Однако мне не впервые себя так видеть.

Давненько это было. Последний раз, на кануне её гибели. Нажрался я тогда до беспамятства. Приходилось вспоминать всё в отделении. Точно также: в бинтах с синяками и ощущением похожим на похмелье. Дрался то в одном баре, то в другом, пока не вырубили окончательно на детской площадке.

Помню, что винил её, хотя на самом деле просто не смог смириться с раскладом. Тяжело отпускать, но ещё тяжелее понимать, что ты ничего не смог изменить. Но по крайней мере я пытался. Пусть это не возымело эффекта, но это была искренняя попытка. Героизм тут не причем. Я просто хотел быть хорошим человеком. Человеком, что не побежит от проблемы спутника, а поможет её решить, даже если она не хочет.

Даже отец всегда говорил, что у мужчины в жизни есть два долга: перед семьей и перед родиной. Пусть он и был пьян, когда говорил это, но смысл всё же в его словах есть. Правда первый долг он не выполнил. Однако мать никогда не жаловалась. Даже после развода, она всё еще считала его глупым, но близким человеком. Работала день ото дня и воспитала меня. Интересно, по чьим стопам я иду? Смотрят ли они сейчас за мной?

Послышался стук и треск где-то за окном. Подойдя к нему, еще привыкая к свету, я заметил знакомый силуэт. Раздвинув деревянные створки, я присмотрелся, щурясь от света. Пару секунд и фигура уже начала обретать очертания.

Эта был мужчина в еще более окровавленной рубахе чем я. Его голова также была окутана тканью. Он поддерживал себя двумя палками из которых выстругали подобие тростей. Рядом с ним был колун, а под ним небрежно расколотые дрова. Когда глаза привыкли к свету окончательно, я понял, что вижу перед собой Старосту. Он брал бревнышко, ставил на пень, после чего, удерживаясь на палках, старался поднял колун. Выходило у него плохо, но он не сдавался и продолжал.

Надо бы выйти к нему, но сначала переодеться. Только мои вещи...

Я ещё раз окинул взглядом комнату. Маленький солнечный зайчик над кроватью можно сказать подсказал мне направление. Подойдя к кровати, я обнаружил небольшой деревянный сундук закрепленный по бокам подобием железных уголков от которых, судя по всему, и исходил зайчик.

Открыв его, внутри обнаружил свои вещи: всё, кроме меча. Разбирая их, я также нашёл на дне сундука бумагу и железный орден. На бумаге было что-то написано, а в конце какая-то печать из красного воска. Орден же был вылит то-ли из какой-то стали, то-ли из серебра. На нем было изображение с расправившей крылья птицей на фоне большого круга.

Пока одевался, я еще раз посмотрел в окно. Староста продолжать колоть дрова, однако на этот раз он снял рубашку. По его телу шли страшные шрамы от порезов и ожогов. Вместе с ними были и новые, закрытые рваной тканью и немного кровоточащие. Несмотря на это, он продолжал колоть.

Кем же ты был, Староста? Может он бывший рыцарь? Тогда, наверное, в этом доме могут быть его доспехи. Хотя странно, что рыцарь с орденом находится в таком захолустье. Да и доспехи он не взял на битву с теми существами. Не сходится. С другой стороны - какое мне дело?

Закончив наряжаться, я подошёл к деревянной двери позади. Нужно отыскать меч.

Пройдя через дверь, я вышел в небольшую комнату, почти всё пространство которого занимала большая печка, как в какой-нибудь сказке. Кажется, печка была разогрета. В комнате стоял резкий запах чего-то съестного. Справа от печки, в самом углу, вместе с окнами, был большой стол с двумя скамьями. Слева от стола был выход наружу.

Я прошёл чуть дальше, стремясь к выходу, что-бы встретить Старосту. Тут меня перехватила некая женщина в простом платье. На вид ей было лет двадцать пять или тридцать. Слишком стара, что-бы быть дочерью Старосты, но в самый раз для его жены. Она улыбнулась мне и пригласила жестом сесть за стол, пока она что-то замешивает. Видно предлагает поесть.

Согласившись, я присел на скамью, наблюдая за ней. Жена старосты что-то мешала в глиняном подобии кастрюли. Где-то спустя тридцать секунд, она засунула горшок в печь, закрыв железную дверцу. После этого, она ушла в ещё одну комнату, вид на дверь в которую был перекрыт печкой. Когда комната оказалось пуста, я обратил внимание на окошко. За ним как раз был какой-то странный шум.

Выглянув, мне приглянулся пытающийся размахивать мечем малец, лет восьми или десяти. Он неуклюже поднимал меч и пытался бить им воздух. Его телосложение позволяло удерживать меч, но он явно не мог хоть как-то сильно размахнуться. Однако он пытается. Его уверенное лицо, желающее знаний через любые невзгоды. Мальчишка может далеко пойти. Но меч ему всё же придется вернуть.

Стоило мне приподняться с скамьи, как в кадре помимо мальчика образовался и Староста. Хромая и поддерживая себя палками, он подошёл к мальчику. На его лице читалось выражение сильно недовольного отпрыском родителя. Староста шлепнул ладонью по затылку мальчика. Тот сразу повернул головой, с одновременно виноватым и недовольным лицом. Староста