Пока неведомо, что именно она намеревалась оттуда привезти, но Копейкин не мог не воспользоваться ситуацией. Тем паче, Коробов всячески напоминал о себе, то звонками, то сообщениями. Копейкин, несколько раздраженно выяснил интересную подробность: заказ на шесть драхм пришел не от самого начинающего коллекционера, а от скинувшихся на ограбление товарищей из верхов действующей власти, какой именно, исполнительной или законодательной, Влас не уточнял. Но только Паленый его так достал, что Копейкин отправился на дело, лишь только вечер затеплился синий.

Добравшись до панельного здания в пятнадцать этажей, Влас прибыл на самый верх, где и располагалась двушка Кочубей. Странно, конечно, что столь известная блогерша живет в таком медвежьем углу, видимо, умело шифруется. А и то, разве можно поверить, что столь известная дама обитает под самой крышей заурядного строения.

Впрочем, Влас не особо размышлял на эту тему, подойдя к железной двери квартиры, он аккуратно вскрыл ее и скользнул внутрь.

Первые секунды глаза еще привыкали к темноте, а вот потом... Влас огляделся и прошел в одну из комнат, дверью выходившую прямо на вешалку с изрядным количеством поношенной зимней одежды, да, женской, но явно не того кроя, которая могла себе позволить преуспевающая дама. Да и мебель, окружавшая Копейкина, никак не соответствовала его ожиданиям, скорее, радости младшего научного сотрудника тридцатилетней давности, копившего на нее полжизни. В глаза так же бросились пластиковые ковры, сувениры из дешевых, продаваемых на вокзале. Вершиной безвкусья высилось невыразительное трюмо с покоцанным стеклом напротив входа.

- А где сейф? - ошарашено пробормотал Копейкин. Скверно обставленная квартира подобной роскошью никак не могла похвастаться. Как и той обстановкой, что показывала на страницах своей странички Кочубей. Неужто в данные паспортистки вкралась ошибка? Эта захолустная квартирка никак не могла принадлежать столь преуспевающей особе.

- Кто здесь? - донесся хрипловатый голос с кухни. Копейки оглянулся, на него из крохотного, метр на метр, коридорчика выглядывала заспанная девушка, тоже немало ошарашенная увиденным. Хоть в этом они были схожи.

- Молви еще, ты точно та самая Нонна Кочубей? - в который раз спросил Влас у затюканной жизнью бывшей студентки, нехотя проводившей его на кухню и теперь отпаивавшей чаем с изрядной долей коньяка, хоть он оказался у квартирной хозяйки приличный.

- Да я вам сто раз говорила, кто я, сколько ж можно.

И все равно, поверить казалось немыслимо. И изрядно потрепанный жизнью вид самой Анфисы Самозванцевой и обстановка квартиры, откуда она вещала о якобы своих путешествиях по миру, прямо-таки вопияли об обмане, но только не том, который блогерша на глазах у всех проворачивала.

А все оказалось до банальности просто.

- Я же говорю, все путешествия происходят вот в этом "зеленом углу", - хозяйка мотнула головой в сторону коридорчика, в дальнем конце которого располагалось пустое пространство, лишенное даже обоев, с которого Анфиса проецировала себя, накладывая в графических или видеоредакторах свою персону на пейзажи и виды. Иногда получалось на диво хорошо, и немудрено, ведь, Самозванцева три года проработала в монтажной на телевидении. А после увольнения она и стала задумываться о делах собственных, до тех пор, пока не решила стать путешественницей. - Плохо, что денег с рекламы в блоге хватает только на самое необходимое - аренду авто, дорогих шмоток, иногда гостиниц. Ну и себя в порядок привести, а то порой приходится и собственное выражение редактировать, - она невесело улыбнулась, видимо, реальная жизнь стотысячной блогерши была явно несладкой. - Хорошо, у нас в городе много иностранцев, с ними я частенько снимаюсь, и тоже монтирую, ну как бы я по Азии или Африке мотаюсь. Жаль, конечно, что за всю жизнь только на Болгарию, Израиль и вот недавно Салоники хватило...

Копейкин покачал головой, но решился спросить:

- А драхмы, они что, тоже...

- Тоже, конечно, как и вся коллекция Платона, - кивнула самозваная Кочубей. - Впрочем, они существуют, тут я ничего не придумала. Да и зачем, спрашивается, когда три года на истфаке нашего политеха мне много, чего дали. Кроме денег. Но разбираться в античной истории стала хорошо, а потом это помогло, когда "путешествовать" начала. Иногда такое интересное наблюдение сделаю, историки завидуют, а всего-то надо античных авторов изучать и с современными любителями вояжей компилировать. Тем и пробавляюсь. А фотки монет подлинные, я их с аукционов брала.

- Жаль, мало мне это дает, - вздохнул Копейкин и плеснул себе еще коньяка в чай, и так уже на восемьдесят процентов из оного напитка состоящего.

- А вы хотели бы много? - съязвила Нонна. - Выкусите. Радуйтесь, что я полицию не вызвала.

- С вашими-то доходами и так подставляться. Последнего лишитесь, да еще по судам затаскают.

Копейкин шел с козырей, немудрено, что Анфиса не просто не повязала неудачливого медвежатника, но чаем напоила, да еще и извинялась за причиненные неудобства.

Зазвонил телефон, как всегда, некстати. Влас чертыхнулся:

- Заказчик. Слушаю.

- Извини, что беспокою, - влез Паленый, - Я мимо проезжал, узнать хотел, как дела продвигаются. Грабишь потихоньку?

- Уже закончил. Кидаю адресок, подъезжайте, - и к оцепенению хозяйки, пригласил авторитета к ней в гости.

- Ничего не понимаю, - повторил вор в законе в десятый, юбилейный, раз. - Так это вы та самая и есть, блогер Кочубей? И где все?

- Я же объяснила подельнику вашему, что еще-то от меня надо? Письменных извинений? - взвилась Анфиса. Паленый прошелся по крохотной кухоньке и остановился у окна.

- Вот влип, так влип, да еще по дури такой. Первый раз со мной, точно, старею. И ладно бы сам, так еще приглашения разослал, в долю брал. Начал шкуру делить. Что теперь им скажу, да как скажу-то? Не поверят, хоть ты что. За жабры возьмут. Вот чертовы бабы, - вдруг обобщил он. - И прежде спасу от вас не было, а сейчас последнего лишаете. Коллекцию продавать придется, чтоб только с губернатором рассчитаться. Иродов-Великов страшный человек, он и с того света достанет. Шутка сказать, своего кровника из Бамута выкрал, от шариатского суда отбил и черт его знает, что сделал, ни следов, ни памяти не осталось. А я ему эти драхмы достать пообещал... - и дальше, против воровского обычая, уже непечатно продолжил минуты на три.

- Может, еще обойдется? - спросила Самозванцева, немного жалостно. Паленый хмыкнул, фыркнул, наконец, произнес:

- Поеду отсюда. Может, в Гуантанамо удастся отсидеться.

И не оглядываясь, печатным шагом вышел из квартиры. Копейкин залпом опорожнив коньячный чай,