Илья склонился и поцеловал мой живот. Я интуитивно втянула мышцы в себя. На кожу тотчас дунули.

— Ты даже не представляешь, как мне необходимо трогать тебя…

— Не целуй меня там, — поспешно прошептала я, прикрывая лоно рукой. — Я не была в душе.

— Пофиг, Марфа.

— Нет! Мне не пофиг. Хочу быть… вкусной для тебя.

Я сказала это вслух. Да-да, сказала!

И спрятала лицо в ладонях.

Как бы не так. Их тотчас отняли и развели в стороны. Илья приблизил своё лицо к моему.

— Ты единственная, кто для меня вкусная.

Я ничего не поняла из его слов. Может быть, потом как-нибудь. А сейчас…

Он обрушился на меня с нескрываемым голодом. Так, точно за эти недели ни к кому не прикасался. Трогал жадно. Целовал ещё страстнее. Я не уступала ему. Жалась, трогала в ответ.

Какой же он… Сильный и такой горячий. И эти плечи… Они же мне ночами снились. И я просыпалась с мыслью, что упустила нечто важное в то время, когда мы общались. Я же не трогала его почти…

Так… что-то там лепетала… В большинстве своём Илья обходился сам. Ласкал меня, доводя до оргазма. От воспоминаний о том, как сладко я кончала от его губ, меня пронзило удовольствием. Рука Ильи накрыла мои мокрые складочки.

— Скажи, что ты хочешь меня, МарьИванна.

— Опять дразнишься? — я обвила его шею руками.

Никуда не пущу…

— Немного. Мне это… надо.

Надо… Как звучит!

— Хочу, Илья Николаевич.

Он зашуршал презервативом. Я лежала и наблюдала за ним. Сердце давно уже заходилось в сладостном предчувствии. Было страшно. Да.

Илья вернулся и припал губами к моим губам. Я с готовностью встретила его, открылась. Он одновременно толкнулся мне языком в рот и рукой дотронулся до мокрых складок. Одним пальцем вошёл и задвигал им. Меня огнём опалило. Да что ж это такое! Я не выдержу! Честно. Я заелозила, выгнулась. Мне надо!.. Вот сейчас — сто процентов.

— Ты уверена? — хрипло бросил он, покрывая мою шею поцелуями.

Я быстро-быстро закивала. На большее меня не хватило.

Он входил медленно. Упёрся локтями в подушку по обе стороны от моего лица. Я чувствовала его пальцы… Они едва-едва касались меня.

И там я его чувствовала.

— Илья…

— Больно?

Он тотчас остановился. А у меня ком в горле встал.

Какой же он!.. Заботливый. Нежный. А как смотрит!..

Я мотнула головой и руки опустила на его ягодицы. Подтолкнула, выгнулась. Когда боль опоясала поясницу, руки Ильи заключили мою голову, как в люльку. Сам же он принялся успокаивающе целовать. Щёки, губы, лоб, подбородок. Снова губы и щёки.

— Маленькая моя… МарьИванна…

Глухо застонав, ответила ему. Наши языки соприкоснулись. По коже снова огонь побежал. И ещё что-то. Яркое и острое. Мне никогда не было так хорошо. Так… наполненно.

Считается, что, теряя девственность, не кончают. Неправда, девочки. Ох, какая неправда…

Глава 22

«У меня с тобой будет очень серьёзный разговор».

Это сообщение я отправила бабушке.

Теперь главное — выйти из ванной, в которую я всё же ретировалась заново.

Так как ванная была смежной с кухней и между ними не было двери, а только занавеска, я могла лицезреть большую коробку с пончиками.

Кто меня сдал, даже гадать нечего.

Я и сама сдалась…

А теперь что? Вот что дальше?

Я трусила. И ещё как. Первый морок от встречи с Ильёй прошёл. Значит, будет продолжение. Но какое?

Мне не дали впасть в отчаяние и надумать лишнего. Без стука дверь на кухню тире ванную распахнулась, и появился Илья. Немного взлохмаченный и очень-очень серьёзный.

Моё бедное сердце, которое не было готово к таким испытаниям, отказывалось функционировать в прежнем режиме. Куда-то под рёбра норовило скатиться.

Я видела Илью разным.

Но таким…

Впервые.

Чёрт-чёрт!..

Что он задумал?

— Поговорим?

— Может, сначала чаю?

— Одно второму не помешает. Садись.

— Я заварю…

Пауза, которую он выдержал, мне не понравилась.

Что-то будет…

— Хорошо.

Божечки, я не волновалась так даже перед дипломной. А сейчас что со мной?

Где твоя собранность, Марфа? Ты на педсоветах выступала, в администрации. Тебе всегда удавалось собраться и выглядеть соответствующе! А сейчас сама не своя.

Но и девственность теряешь один раз в жизни. И с кем! С настоящим прокурором. Интересно, а как Илья выглядит в кителе? Наверное, впечатляюще.

Стыдно признаться, но я искала его профиль в сети. Имя знала, фамилию тоже. Но как ни искала, ничего не нашла. Расстроилась сильно. И уже потом вспомнила, что тем, кто служит в органах, не рекомендуют заводить странички в соцсетях.

Поставив на стол заварочный чайничек и две кружечки, я, как послушная ученица, села напротив Ильи. И почему столик у нас такой небольшой? Кровь прильнула к щекам. Я взглянула на Илью. Надо, наверное, что-то сказать. За те же пончики поблагодарить.

Илья меня опередил. К чаю он так и не притронулся.

— Я спрошу один раз, Марфа. Ты выйдешь за меня?

На стол опустилась бархатная коробочка.

Я ахнула.

— А ты думала, я шучу? — уже тише спросил он.

Я посмотрела на коробочку. Перевела взгляд на Илью — и снова на коробочку.

Он серьёзно?..

Серьёзнее некуда.

— Это не обязательно, — быстро проговорила, закашлявшись. — Мои принципы и…

— Твои принципы напрямую касаются и меня.

Он протянул руку и положил её раскрытой ладонью кверху. Такой жест… выразительный.

Я без колебаний вложила свою.

— Скажи, что ты шутишь? — почти не размыкая губ, выдохнула я.

— С чем?

— С этим.

— Даже не думаю. Мне вообще шутки несвойственны. Многие мои знакомые называют меня сухарём безэмоциональным.

Я шумно сглотнула, во все глаза продолжая смотреть на него.

Ладонь у Ильи была тёплой. Очень-очень. И немного влажной. Значит, волновался он, хотя и виду не показывал.

А мне на самом деле многого и не надо было.

— Они ошибаются.

Он усмехнулся.

— И я ошибалась… Честно.

Мне надо было перед ним извиниться. Стыд за несправедливое отношение к нему продолжал плескаться в груди.

Илья медленно кивнул.

— Извинения принимаются.

— Так просто?

Я по инерции потянула руку на себя. В горле пересохло. Надо чайку глотнуть. Но ладонь мою тотчас сжали, давая понять, что никто меня не отпускает.

Почему-то от этого жеста стало ещё теплее. И не только в груди. Внизу живота тоже.

Есть второе устойчивое мнение про девственниц. Что после совершения акта там всё болит, и сексом нельзя заниматься некоторое время. Что надо переварить случившееся, свыкнуться. И уж тем более мужика не захочешь какое-то время. День. Два. Три.

Тоже