мнение, они ссорились. Алан часто говорил ей, что ее интерпретация событий и воспоминаний неверна, из‑за чего она начинала сомневаться в собственных мыслях и чувствах. Он никогда не прибегал к физическому насилию, но Леони сказала: «Это было еще хуже… По крайней мере, если бы он ударил меня, я бы поняла, что происходит, и положила бы всему конец».

Новость о том, что Алан изменял ей на протяжении большей части их отношений, стала катализатором разрыва. Леони испытывала не только большое облегчение, но и гнев, и со временем она направила свою злость на него. Мы пришли к выводу, что на самом деле не существует надежных способов определить, изменяет ли тебе партнер, без нарушения его границ и что хорошие отношения подразумевают высокий уровень доверия.

Мы также установили, что ее бывший партнер никогда не был надежным. Он был сосредоточен на себе, все время критиковал Леони, нарушал границы и не брал на себя ответственность за собственные действия и взгляды. Его уверенность на самом деле была завуалированным невежеством и эгоцентризмом. Признаки вредоносного поведения были скрытыми и проявлялись в психологической динамике отношений, а не в открытых действиях.

Прежде чем приступить к работе над этой главой, я задумалась о когнитивных признаках, на которые я полагаюсь при идентификации потенциально опасных людей. Большую часть своих знаний в этой области я получила, работая в сфере судебной психологии, где мои клиенты имеют укоренившуюся историю вреда и насилия. Сложно выявить конкретные факторы, которые могут указывать на опасность, поскольку мне известен исход истории всех моих осужденных клиентов. Мне было непросто свести клиническое чутье и знания о судебной психологии к набору руководящих принципов, которые помогли бы нам управлять коммуникацией с опасными людьми, потому что эти признаки обычно относительно неопределенные и невыраженные.

В конце концов я сосредоточилась на типах поведения, которые мы либо не замечаем и оправдываем, либо замечаем, но считаем незначимыми. Многие описанные мной поступки, указывающие на потенциальную опасность, будут вам знакомы. Я подозреваю, что большинство людей инстинктивно понимают, как распознать тех, кто может причинить нам вред, но имеют ряд защитных механизмов, оправданий и слепых пятен, из‑за которых они не хотят их распознавать. Возможно, мы так сильно хотим любви, что отказываемся замечать агрессию партнера. Может быть, у нас есть глубинная тревожность и чувство собственной неполноценности, и жесткие оскорбления только усиливают наши слабости, мешая нам понять, что на нас направлена травля.

Во многих отношениях эта глава содержит уже известную вам информацию, однако она также объясняет, почему ваша интуиция, скорее всего, не ошибается.

Иногда нам просто нужно разрешение, чтобы увидеть, кто находится перед нами, чтобы мы могли постоять за себя. Считайте, что вам дали такое разрешение.

Говоря о потенциально опасных людях, мы часто представляем себе незнакомца в кустах – человека, который нападет на нас среди ночи, или насильника, который проникнет к нам в дом, – вместо того, чтобы обратить внимание на персонажей из нашей реальной жизни: членов семьи, друзей, коллег, начальников, партнеров и знакомых. Большинство отношенческих травм наносятся самыми близкими людьми.

По данным Австралийского статистического бюро [1], 17 % женщин (1,6 миллиона) и 4,3 % мужчин (385 тысяч) стали жертвами сексуального насилия в возрасте старше 15 лет. В большинстве случаев насильником был знакомый им человек. Кроме того, 11 % женщин (1 миллион) и 4,6 % мужчин (412 тысяч) подвергались сексуальному насилию в детстве. В таких случаях насильником, как правило, был человек вне биологической семьи, например отчим. Австралийский институт здоровья и благосостояния [2] выяснил, что в 2014–2015 годах почти восемь женщин и двое мужчин ежедневно поступали в больницы после нападения со стороны супруга или партнера. Почти каждая четвертая (23 %) женщина и каждый шестой (16 %) мужчина подвергались эмоциональному насилию со стороны текущего или бывшего партнера в возрасте старше 15 лет. В 2012–2014 годах одна женщина в неделю и один мужчина в месяц были убиты в результате жестокого обращения со стороны текущего или бывшего партнера [3].

Насилие со стороны интимного партнера, пренебрежительное отношение к ребенку, внутрисемейное физическое насилие по отношению к ребенку и травля – все это совершается людьми, хорошо знакомыми жертвам. Вместо того, чтобы тратить слишком много времени на размышления об опасных незнакомцах и придумывание способов их избежать, лучше проанализировать собственное поведение (если люди чаще всего получают травмы в отношениях, многие из нас являются теми, кто причиняет вред), продумать способы идентифицировать тех, кто действительно представляет опасность, установить границы, понять, как снизить вероятность причинения вреда с нашей стороны, а также создать и использовать структуры, способные защитить всех.

Не всякое проблемное или отталкивающее поведение является опасным. Большинство из нас периодически прибегают к оборонительному поведению, грубят или выражают недовольство, однако это не становится паттерном и не характеризуется агрессией, насилием, запугиванием или любой формой принуждения. Важно понимать и признавать, что большинство людей время от времени совершают поступки, причиняющие боль кому‑то другому, однако это не делает всех нас опасными и не означает, что мы должны защищаться от любой боли или противостоять любому поведению, которое слегка нас задевает. Иногда то, что нас оскорбляет, скорее говорит о наших слабых местах, чем о намерениях или особенностях психики тех, кто ведет себя оскорбительным для нас образом.

Кроме того, необходимо отличать тех, кто в целом безобиден, но иногда может реагировать или действовать неприятным для окружающих образом, и тех, кто осознанно или неосознанно активно причиняет вред и прибегает к насилию. Кроме того, полезно сопоставить нашу реакцию с поведением и оставить наиболее интенсивную реакцию для наибольшей опасности, например сексуального, тяжелого эмоционального или физического насилия. Часто психологическое насилие является менее выраженным и сначала может остаться незамеченным жертвами и другими людьми (например, поведение Алана, партнера Леони), но многие явно вредоносные действия совершаются после периода постепенной эскалации. Большинство поступков, направленных на причинение физического вреда, сопровождаются психологическим насилием, которое должно стать для нас красным флагом. Психологически абьюзивное поведение иногда называют принудительным контролем. Во время работы с жертвами насилия возникают одни и те же вопросы, например:

Упустил(-а) ли я какие‑то красные флаги?

Почему я их упустил(-а)?

Что можно было сделать, чтобы положить конец насилию?

В этой главе я попыталась ответить на некоторые из этих вопросов и поставила перед собой цель помочь людям распознавать тех, у кого присутствуют паттерны принудительного и вредоносного поведения в межличностных отношениях, а также развивать навыки управления такими людьми. Заметив вредоносное поведение до того, как оно успеет зайти слишком далеко, мы сможем защитить себя до получения