На ГПУ возлагались задачи по предупреждению, раскрытию и пресечению «враждебной деятельности антисоветских элементов», охрана «государственной тайны, борьба со шпионажем, с враждебной деятельностью иностранных разведок и контрреволюционных центров» за рубежом, а также с контрабандой. В распоряжении ГПУ находились особые части войск.

В соответствии с Положением о народном суде РСФСР изменилась система революционных и военных трибуналов. Их количество сократилось. Окончательно революционные трибуналы были ликвидированы в 1923 году в связи с созданием губернских судов[415], поскольку «было невозможно примирить принципы, положенные в основу организации двух систем судов – народных судов и революционных трибуналов: народный суд требовал суда, близкого к народу, отражающего народное правосознание; революционные трибуналы требовали суда политической расправы»[416].

Однако упразднение органов чрезвычайной юстиции отнюдь не означало отказа от практики террора. Ленин 17 мая 1922 года, в период обсуждения проекта Уголовного кодекса во ВЦИК, писал Курскому: «Основная мысль, надеюсь, ясна, несмотря на все недостатки черновика: открыто выставить принципиальное и политически правдивое (а не только юридически узкое) положение, мотивирующее суть и оправдание террора, его необходимость, его пределы. Суд должен не устранить террор; обещать это было бы самообманом или обманом, а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и прикрас (выделено авт. – П. К.). Формулировать надо как можно шире, ибо только революционное правосознание и революционная совесть поставят условия применения на деле, более или менее широкого»[417].

Эти три документа – УК, УПК и Положение о судоустройстве – и легли в основу того, что более 70 лет называлось «самым лучшим в мире» советским судом, «не быстрым, не правым и не справедливым», но зато в полном соответствии с правом катастроф целиком подконтрольным суверену – партийной бюрократии.

5

Наказание

Странная вещь – наше наказание! Оно не очищает преступника, в нем нет и искупления: наоборот, оно чернит еще больше, чем само преступление.

Фридрих Ницше

Нарком юстиции левый эсер И. З. Штейнберг возглавлял наркомат с декабря 1917 года по март 1918 года, он много внимания уделял уголовному и уголовно-процессуальному законодательству, лично в наркомате возглавлял Отдел управления тюрем. После убийства в тюрьме 6 января 1918 года членов Учредительного собрания А. И. Шингарёва и Ф. Ф. Кокошкина Штейнберг добился решения Совета народных комиссаров «всех, кому в течение 48 часов не предъявлено обвинение, освободить»[418], а также создал тюремную коллегию для выработки основных начал реформы тюремных учреждений[419]. 23 января (5 февраля) 1918 года по настоянию Штейнберга СНК принял постановление «Об улучшении продовольствия в петроградских тюрьмах»[420].

Конечно, с учетом происходящих революционных перемен, но юридически в РСФСР продолжал действовать имперский Устав о содержании под стражей 1890 года.

23 июля 1918 года уже при наркоме-большевике П. И. Стучке было принято постановление Наркомата юстиции «О лишении свободы, как о мере наказания, и о порядке отбывания такового (Временная инструкция)». Устав 1890 года и акты, принятые на его основе, прекратили свое действие. Более подробный и системный акт был принят Наркомюстом 15 ноября 1920 года – Положение об общих местах заключения[421].

В целях более широкого использования рабочей силы, находящейся в тюрьмах, в 1921 году был принят декрет СНК РСФСР «Об использовании труда заключенных в местах лишения свободы РСФСР и отбывающих принудительные работы без лишения свободы». В документе труд выдвигался на первое место при перевоспитании осужденных. В головах руководителей разваливающегося государства дармовой труд – это инструмент восстановления народного хозяйства. В дальнейшем эта идея будет только развиваться.

В нашей культуре труд зачастую воспринимался наказанием, в отличие, например, от труда как средства общения с Богом в протестантской этике. Большевики новаторски решили сделать труд средством перевоспитания, памятуя, видимо, о том, что труд создал из обезьяны человека. Однако советские исправительно-трудовые лагеря намного превосходили царскую каторгу по степени мучительства и издевательства над людьми.

Тюремная правовая база к началу 1920-х годов была сформирована, действовало огромное количество документов.

После принятия УК и УПК советская кодификация добралась и до мест лишения свободы. Однако подготовка текста затянулась. Только осенью 1924 года ВЦИК утвердил Исправительно-трудовой кодекс (ИТК) РСФСР (постановление ВЦИК от 16 октября 1924 года[422]).

ИТК РСФСР 1924 года стал первым в российской истории законодательным актом, закрепившим принципы организации работ в местах заключения. Вслед за Уголовным кодексом РСФСР 1922 года, указавшим среди целей наказания «приспособление к условиям общежития путем исправительно-трудового воздействия» (ст. 8), ИТК основой перевоспитания заключенных провозгласил целесообразный режим в сочетании с обязательным общественно полезным трудом и культурно-воспитательной работой (ст. 48). На работах должно было применяться урочное и сдельное вознаграждение (ст. 73) с обязательным установлением норм выработки и тщательной проверкой качества работы. Устанавливался также порядок использования осужденными заработанных ими средств с определенными ограничениями.

Общее число заключенных неуклонно увеличивалось, и с 1931 года до начала XXI века никогда не опускалось ниже 1 млн человек, а в 1953 году в заключении находилось около 2,5 млн человек[423].

Самым радикальным способом наказания и наиболее убедительным аргументом террора является казнь. Смертная казнь в большевистской России, как правило, осуществлялась в виде расстрела.

Политика социалистического государства в применении данного вида наказания была неоднозначной. Революционные трибуналы широко использовали ее в качестве меры классовой борьбы практически без какого-либо расследования и возможности обжалования решения, а иногда и вообще во внесудебном порядке. Вместе с тем были периоды, в течение которых смертная казнь не применялась и законодательно была отменена.

Временное правительство первоначально (в марте 1917 года) отменило, а затем в июле 1917 года восстановило смертную казнь за ряд воинских преступлений: убийство, изнасилование, разбой и некоторые другие составы. Одним из первых декретов советского государства стал декрет II Всероссийского съезда Советов от 28 октября 1917 года «Об отмене смертной казни»[424]. Восстановленная Временным правительством смертная казнь на фронте данным декретом отменялась.

Спустя несколько месяцев – 21 февраля 1918 года – по инициативе Троцкого и активно поддержавших его Ленина и Сталина декретом СНК РСФСР «Социалистическое отечество в опасности!»[425] была возвращена смертная казнь, в том числе без суда, в частности, за совершение преступлений неприятельскими агентами, спекулянтами, погромщиками, хулиганами, контрреволюционными агитаторами, германскими шпионами.

«Руководящие начала по уголовному праву РСФСР» от 12 декабря 1919 года предусматривали смертную казнь как меру наказания. Следует отметить, что в данном акте не указывалось на преступления, в отношении которых применяются те или иные виды наказания, в том числе и расстрел, лишь отмечалось, что «наказание должно разнообразиться в зависимости от особенностей каждого отдельного случая и от личности преступника». При этом народные суды смертную казнь применять не могли.

В начале 1920 года, когда исход Гражданской войны