— Да как придурок, все пальцы гнул, ко мне подкатывал, а у самого баба была, — махнула рукой рыжая. Они как-то париться пошли, ну и мобилы оставили, так я залезла в его телефон ради смеха. А там фотки с бабой, ну и звонила она постоянно.

— Может, сестра?

— Не, точно баба, он еще перед ней отчитывался, мол, я на совещании. — Так ты знаешь этих придурков, что нас прессанули?

— Если бы знала, сама бы по дачам не пряталась, махнула я рукой. — Скорее всего, бандиты. Из группировки Ахметова или Чернова. Так мне другие бандиты сказали.

Девицы уставились на меня, выпучив глаза, а я подумала, что последнее время моя жизнь чрезвычайно насыщена бандитами.

— Не, ахметовцы не при чем, мой Олежка из ихних, я бы знала. А вот Чернов этот вполне мог. Олежка говорит, бабки они ищут. Наркотой они заняться хотели, — понизив голос, зашептала красотка. — Борис обещал на высшем уровне их крышевать, денег занял, а сам помер. Теперь оба зубами скрежечут, а деньги назад не заберешь.

— Так, может, они его и шлепнули? И тем и тем пообещал, они прознали, ну и разозлились, кто-то из них вполне мог… — заметила Пелагея.

— Вряд ли, — подумав, протянула Марина. — Во-первых, чего бы им тогда рыпаться и деньги искать? Во-вторых, Борис им такие золотые горы обещал. Если бы они наркотой стали заниматься, там бы деньги рекой лились, не чета тем, что из сейфа сперли. Они, наоборот, Бориса должны были на руках носить и пылинки сдувать. Им теперь без его протекции тяжко придется, надо новые лазейки искать. Это Олежка с другом говорил, а я слышала. Так что такие дела…

— Ладно, пора нам, — чернявая взяла подругу за руку и потащила к выходу. — Видимо, Пелагея со скалкой в руке все же наводила на нее тоску.

— Мы уезжаем, на пару месяцев. В Турции отдохнем, пока тут все утрясется. А то неспокойно как-то. Ты тут береги себя, а то, может, с нами махнешь? — помахала мне рукой Марина, а я подивилась причудам судьбы: любовницы мужа заботились о моей безопасности больше меня самой.

Из задумчивости меня вывел звук отъезжающей машины. Пелагея не прекращала возмущаться:

— Как Борис мог позарится на таких марамоек? Нет, ну ты же видела, у этой нос как у орла, а у второй вообще глаз косит и губа заячья.

— Это не заячья, это ботокс, — машинально ответила я. — И вообще, ты придираешься, при всем моем недовольстве сложившейся ситуацией этих девиц можно назвать довольно симпатичными. Конечно, их моральных облик…

— Софа! перебила меня Пелагея, — вот я поражаюсь тебе! Да я бы на твоем месте им волосенки повыдирала, а ты их чуть ли не в десны лобзала.

— Отвянь, Паша, у меня сейчас хватает проблем посерьезнее. Надо позвонить Яше, узнаем, что он затевает, — спохватилась я, вспомнив, что видела его у дома Зверева.

— И что те ему скажешь? Что мы проникли в квартиру убитого, шваркнули там мужика по голове, а когда прятались в кустах с трупом, увидели его?

— Ну… не знаю, — призадумалась я, — что-нибудь придумаю. Пусть этот гад объяснит, что он там делал. У меня уже от всех этих тайн голова кругом идет. Спрошу, что он делал вчера, если начнет выдумывать, значит, в этом деле он завяз по самые уши.

— Нет, так не годится. Еще спугнем. Надо его взять на контроль, вдруг он нас к убийце приведет?

— А ты себя не переоцениваешь? Или, может, мы разорвемся? Как ты планируешь одновременно следить за Яшей, Алексеем с Толиком, квартирой Зверева? И не забывай, у нас на хвосте люди Ахмета и Черного. Пока нас не били, но вот Марину с Ленкой уже отметелили. Я не очень-то жажду быть следующей. Может нам лучше и вправду тут сидеть с телефоном в руке и при малейшей опасности звонить ментам?

— Ага, и ждать, когда нас грохнут или в тюрьму посадят.

— За что в тюрьму? — испугалась я.

— Ну, убийца опять кого-нибудь пришьет, к примеру, шантажиста твоего, улики подбросит, а нас посадят. Скажут, что мы следы заметали.

— Уж лучше посадят, чем убьют, — нерешительно пробормотала я и все-таки набрала номер Якова, осведомившись у него о делах на заводе. Мы немного поговорили, и вдруг он заявил:

— Соня, ты сказала твой адрес никому не говорить. Но тут приходили девушки, ну и я…

— Да знаю я, любовницы Борьки.

— Ага, они. Говорят, им угрожали, я сказал, где тебя искать. Вдруг это как-то поможет пролить свет на ситуацию. Ты бы уехала, а?

«Лицемер» — подумала я, а вслух спросила:

— А ты чем вчера занимался?

— Я? Футбол смотрел, а что?

— Ну, я подумала, может, тебе тоже угрожали?

— Если что-то произойдет, я тебе позвоню. Пока все тихо, как в морге, — заверил он. — Хотя это и настораживает. Надо бумаги подписать на заем денег, приезжай сегодня.

Я положила телефон в карман, нервно покусывая губы, и тут нащупала в нем какую-то бумажку. Вытащила смятый клочок и хотела швырнуть в мусорный пакет, но тут вспомнила, что подобрала ее вчера в квартире Зверева. Я уставилась на чек и позвала Пелагею, лепившую пельмени.

— Смотри, это я вчера в квартире подобрала. Какой-то чек. Вот сумма пробита, время посещения.

— Это талончик в медицинский центр, — разочарованно протянула Пелагея, заглядывая мне через плечо.

— А ты хотела, чтобы там было написано имя убийцы и его адрес? — разозлилась я. — Кто собрался преступление распутывать? Вот и ломай голову. И вообще, мы в квартире были, а ничего путного, кроме мужика, оттуда не вынесли. Надо было бумаги какие-то взять, альбом с фотками. Вот рыжая сказала, что у Зверева баба была. Хоть какая-то зацепка, вдруг она что-то знала? С любимой женщиной он мог быть откровеннее, чем с Борисом.

— Да не злись ты, с утра башка не варит, дай сюда чек.

Повертев его