– Присаживайтесь, – Несвицкий указал на стул, оставленной Мариной.

– Желательно не здесь, – сказала медсестра, и Николай увидел, что она волнуется. – Разговор о личном. Вы извините, что подошла на вечере, но в последние недели вас встретить в госпитале невозможно.

– Пойдемте в кабинет, – кивнул Несвицкий.

Они спустились на второй этаж, где Николай открыл ключом дверь в выделенную ему комнату. Там предложил сесть медсестре, а сам устроился на стуле за столом.

– Я слушаю вас...

– Антонина Серафимовна, – сказала медсестра. – Для начала я покажу вам фотографию.

Достав из сумочки небольшую карточку, положила ее на стол. Николай всмотрелся. Снимок старый, черно-белый, с обмятыми углами, чуть выцветший, но четкий. Сфотографированы двое: имперский офицер и молодая женщина. Стоят, держась руки, и улыбаются фотографу. Офицера Николай узнал мгновенно – в Москве дед показал ему семейные альбомы. А женщина… Несвицкий посмотрел на собеседницу – похоже, что она. Годы не прошли бесследно – на лбу и возле глаз морщины, на вид лет сорок пять, а девушке на снимке чуть больше двадцати.

– Кого-нибудь узнали? – спросила медсестра.

– Да, – ответил Николай. – На снимке мой отец, которого я никогда не видел, поскольку он погиб еще до моего рождения. Князь Михаил Несвицкий. С ним рядом вы?

– Да, – сказала женщина. – С Мишей у меня была любовь. Он приезжал к нам на маневры, тогда и познакомились. Все как-то быстро закрутилось. Я просто потеряла голову: он офицер и князь, а я простая медсестра. Все было словно в сказке. А после он уехал, а я осталась и вскоре поняла, что беременна.

Она умолкла.

– Рассказывайте дальше, – попросил Несвицкий, догадавшись, что он сейчас услышит. Но нужно прояснить все до конца.

– Мать не хотела, чтобы я рожала, – вздохнула медсестра. – Ведь незамужняя. Говорила, что испорчу себе жизнь. Но я надеялась, что Михаил вернется – он это обещал. Лишь много лет спустя узнала, что он погиб спустя полгода, а у меня родился мальчик. Прошло негладко, с осложнениями. Пока лежала, мать забрала ребенка и отвезла в детдом в Царицыно, а мне потом сказала, что его усыновили. Лишь перед смертью призналась, что соврала – отдала просто так. Но было поздно – началась война, и невозможно было отыскать ребенка. Наш городок под славами остался…

– У вас другие дети есть?

– Не получилось, – женщина вздохнула. – Я была замужем, но больше не беременела. По-видимому, сказались эти роды. Лечиться денег не было, и муж со мной развелся. Жила одна, работала, похоронила мать. Бог ей судья! – медсестра перекрестилась. – После войны приехала в Царицыно. Живу у тети. Она немолодая, но еще крепкая. Искала сына, но в детдоме мне сказали, что помочь не могут: архив сгорел в пожаре. И персонал там поменялся: никто не помнил мать с моим ребенком. Я смирилась с тем, что не увижу сына, но вы вернулись из Москвы и на встрече с коллективом сказали, что сын Михаила и родились в Царицыно…

«Привет из прошлого, – подумал Николай. – Скелет из шкафа вылез». Странно, но он не испытывал досады или раздражения. Скорей наоборот.

– И вы решили, что я ваш сын? – спросил у собеседницы.

– Мне захотелось в это верить, – опять вздохнула медсестра. – Как вам сказать… Вы удивительно похожи на моего отца. Нет, не совсем, но все же. Вы теребите мочку уха, как делал он, еще походка, голос… Отец прекрасно пел.

– Он жив?

– Давно уж умер – силикоз. Работал в шахте, а при славах лечиться стоило огромных денег. У нас их не было: отец – пенсионер, а мать швеей работала. Я медсестра, зарплаты небольшие. Понимаю ваше недоверие, сама в том сомневаюсь, но вопросы остаются. Мы с Михаилом познакомились здесь двадцать лет назад. Он мне тогда сказал: в Царицыно впервые. Я сомневаюсь, что соврал, зачем ему? Тогда как вы здесь появились? Вам двадцать пять, а в это время Михаил еще учился в академии в Москве и не мог здесь с кем-то познакомиться.

– Мне девятнадцать, – сообщил Несвицкий. – Но я вам этого не говорил. Прибавил себе лет из-за жены. Она намного старше и беспокоилась от этого.

– Так вы?!.

– Не знаю, – Николай пожал плечами. – Я предлагаю нам определиться. Официально мать моя погибла в Африке при нападении повстанцев. Была она родной или приемной – неизвестно. От нее узнал, что я Несвицкий Николай Михайлович.