— Помедленней. Тебя похитили?

— И выдали замуж…

— За кого?

— За Алекса Вульфа.

— Куда смотрел твой дядя?

— Боюсь, моему дяди было не до меня.

— Или он это спланировал специально, чтобы расширить своё влияние. — Леонора открывала мне глаза на хитрого лиса. — Две могущественные семьи с геном альфы. Этот негодяй играл со всеми вами.

— Только всё пошло немного не по плану. Я завтра встречаюсь с адвокатом по поводу наследства. Хочу оспорить его. Надеюсь, Милена примет правильное решение.

— Ты говорила, что дядя заставил тебя подписать отказную в пользу Милены.

— Да. Всё записано на неё, а дядька с теткой пользуются нашими деньги и имуществом.

— Я могу доказать, что под давлением подписала отказ от наследства.

— У Владимира огромные связи.

— Я его не боюсь. Пусть лучше он боится, что я открою рот и поведаю правду о его махинациях с завещанием. Не думаю, что высокопоставленным чинам понравиться, что их водили вокруг пальца.

— Многие поддерживали твоего отца.

— Ага, и встали на сторону Владимира.

— Он пообещал, что ничего не изменится.

— Но что-то должно было измениться?

— Твой дядя хорошо ведет дела. Бизнес процветает. Не к чему придраться.

— Не верю, что так всё хорошо. Зачем тогда ему выдавать свою дочь замуж за Вульфа? А затем и за Северена.

— Всё дело во власти, которая дает ему альфа, и в территории. Чем влиятельнее семья, тем шире обхват. — Леонора говорила умные вещи.

— У нас в семье все такие умные? — спросила её.

— Есть такое.

В любом случае, главной задачей было вернуть украденное. Я не собиралась возвращать нажитое моим дядей, мне нужно было то, что причиталось моей маме, брату и нам с сестрой.

Мама прервала мои размышления.

— Скажи, Милена согласиться со мной встретиться?

— Дай ей время.

Глава 23

Ночь была тяжелой. Меня бросало то в жар, то в холод. Я просыпалась от голосов, которые говорили со мной, и снова проваливалась в сон. Я видела Далию, играющую с водопадом. Она стояла под ним, то пряталась, то вытаскивала, будто дразнилась. Она жизнерадостно ликовала и звала к себе.

— Пора! — её голос разрывал шум воды. — Пора возвращаться!

…

— Мам?! — я услышала знакомый голос. — Мама, очнись! — басистый голос ребенка возвращал меня в реальность. — Мама!

Я открыла глаза, и попыталась сфокусировать внимание на образе моего Дениса, на его голосе. В глазах всё расплывалось. Комната двигалась вместе с сыном, который вцепился в меня своими горячими руками.

— Где я?

— В больнице, — ответил он. — Погоди, я сейчас позову врача. — Он убежал, оставив меня в палате одну.

Я вернулась? Я действительна вернулась в свой мир? Не знаю, что и чувствовать. Но почему мне жаль? Почему хочу вернуться обратно? Я всё еще была во власти своих воспоминаний о мире, который возможно существовал лишь в моем воображении. Было ли это всё правдой или реалистичным сном? Я не знала, но ощущения подсказывали, что я точно была в другом мире, и они не давали мне покоя.

Я хотела в них верить и хотела верить в себя.

— Что произошло? Почему я здесь? — я задала вопрос врачу, который начал спрашивать о моём самочувствии.

— Вы поступили по скорой с сотрясением мозга.

Услышать такое, по крайней мере, для меня было странно. Мысли спутанные.

— Ничего не помню, — ответила ему. — Как долго мне ещё здесь лежать?

— Подержим вас сутки, посмотрим на состояние, и, если всё будет в порядке, завтра уже выпишем.

— Как долго я была без сознания?

— Несколько часов назад.

Как такое может быть? Я минимум провела неделю в том мире. Ни у что всё, что я видела — это плод моего воображения?

Врач оставил нас с сыном одних.

— Где бабушка? Почему ты один?

— Она поехала домой за твоими вещами.

— А ты почему не поехал с ней? Представляю, как она переволновалась.

— Ещё бы. Бабушке даже укол пришлось поставить. Чуть не довела свою мать до инфаркта.

— Тем более нужно было с ней поехать. Не дай бог, с ней по дороге могло случиться!

— А зачем ей тогда дед? Он сказал с ней всё норм, и они уже возвращаются сюда. А я вот решил дождаться тебя, когда очнешься. А то вдруг бы ты испугалась, а тут я.

— Спасибо, что остался.

Мне действительно было страшно, но не травмы, а то, что я больше никогда не увижу Артура и свою вторую семью. Они стали частью моей жизни, пусть и не реальные, во что я категорически отказывалась верить, потому что по-прежнему ощущала присутствие Далии. И этого я не могла объяснить.

— Ты мне лучше расскажи, как я до такого состояния докатилась?

— О-о, это смешная история, — сын начал смеяться. — Ты вышла из автобуса, загляделась на какого-то мужика и врезалась в столб.

— Ты шутишь?

— Если бы, — он закатил глаза. — Смеялась вся остановка. Но когда ты перестала реагировать, пришлось вызывать скорую.

— Кто бы мог подумать, меня победил столб! — я начала улыбаться, когда представила себе картину. — Мужчина-то хоть стоил того?

— Фу, мама… Не знал, что тебе нравятся бородатые мужики.

Голова болела. Я нащупала две шишки: одну на лбу, другую на затылке.

— Не могу смеяться. Всё болит, — тело ныло. Я стала сравнивать ощущения с видимыми травмами. Убеждая себя, что всё что происходило во сне, было отражением реальности. Сердце заныло. — А я, вообще, приходила в себя?

— Было дело. Ты несла какой-то бред в машине скорой помощи. Мне было плохо слышно, с тобой врач общался.

Всё совпадало. Тот момент я помню хорошо. Мозг нарисовал несуществующую жизнь. Чему я удивляюсь? Ведь даже сны мне сняться цветные.

Родители приехали через полчаса с сумкой и едой, мама прочитала мне лекцию, что нужно смотреть по сторонам, а не заглядываться на кого попало; мы посмеялись, пообнимались, сказали друг другу как любим, и они уехали домой.

Я долго плевалась в потолок перед тем, как погрузиться в сон. Мысли о Далии и Артуре не давали заснуть. Чем закончилась их история, будут ли они вместе или Далия выберет свою дорогу? Мне так хотелось вернуться, и я начала припоминать всё что видела, воссоздавать их в памяти, чтобы уснуть и увидеть их снова. Но чем больше я думала, тем меньше хотелось спать.

Когда закрывала глаза, представляла образ Артура. Он молчаливо стоял возле камина в своем доме, наблюдая за играющими языками пламени. Я не могла увидеть его лицо и просила его, умоляла,