сказал, что Королева сама их так называет, а что это слово означает ему неизвестно. По словам Делающего Пыль асивы были под завязку наполнены непостижимой колдовской начинкой, но толику этого колдовства лоя сумели-таки перенять. Вообще Ронберг так и не разобрался в отношениях между Сандарой и черными лоя. С одной стороны между ними было нечто вроде вялотекущей войны, с обоюдной ненавистью и презрением. Лоя рыли тоннели в Лазурных горах, пробирались в чертоги Королевы, уносили оттуда всё что могли, разрушали и поганили их, устраивали ловушки асивам, безжалостно кромсали и уничтожали их. Но и сами в свою очередь подвергались нападениям асивов, которые равнодушно их истребляли или уводили в неизвестном направлении. С другой стороны иногда лоя встречались с Королевой, являющейся к ним всегда в самых разных непредсказуемых обличьях, и заключали с ней нечто вроде торговых сделок. Лоя возвращали ей похищенное у неё имущество или сломанных, поврежденных асивов, передавали ей редкие минералы, металлы и вещества, а взамен получали некоторые предметы, "устройства", способные посредством волшебных чар, вложенных в них Королевой, выполнять разные полезные вещи. Во время этих сделок Сандара была холодна и высокомерна к лоя и те отвечали ей тем же. По словам Делающего Пыль у Королевы было некое изначальное истинное обличье — молодой белокожей женщины народа Омо с густой гривой русых волос и пустыми ледяными темными глазами, но она почти никогда не представала перед ними в этом виде, предпочитая образы белых лоя, детей или даже авров, в общем всё то что раздражало их до крайней степени. Ронберг слушал всё это, буквально раскрыв рот и по началу, конечно, сомневался в правдивости услышанного. Но Делающий Пыль вполне доверчиво и без особого позерства провел его в самые глубины своих подземелий, откуда бы Ронбергу, случись что, не в жизнь не выбраться обратно к свету самому, без помощи лоя, и показал несколько наполовину сломанных асивов, кое-что из украденного у Королевы и некоторые выменянные у неё те самые полезные "устройства".

Там были идеально круглые лампы, дающий ровный белый свет без всякого огня, жира, фитилей, горючей смолы, гремучек, мальги и пр. А также светящиеся палки, которые зажигались, стоило их лишь чуть-чуть погнуть. Странные "ящики", которые по желанию создавали либо пылающую жару, либо ледяной холод. Замечательные спаянные вместе трубки, называемые "дальнозоры", через которые можно было глядеть на далекие объекты и они виделись так, словно были в близи, причем в поле зрения даже появлялись значки, неграмотный Ронберг с трудом узнал в них цифры, когда-то вбитые ему в голову в агронской армии злобным сержантом, желавшим чтобы его темные дикие солдаты хотя бы различали номера подразделений. Цифры эти, как сказал Делающий Пыль, указывают расстояние до того предмета на котором "сфокусирован", чтобы это ни значило, "дальнозор". Но самыми удивительными, по мнению Ронберга, были те "устройства", лоя называли их "брешалы", которые позволяли людям разговаривать, находясь друг от друга на огромном расстоянии. Ронберг даже не пытался понять как это всё работает, тем более что и сами лоя этого не знали. Им только было известно, что для всех этих "устройств" требовались загадочные "аккумуляторы", которые они, если везло, получали у Королевы. Впрочем, некоторые из устройств достаточно было подержать на солнце или в огне, чтобы они снова "ожили".

Разобранные, раскуроченные, а кое-какие и вполне целые асивы также поразили Ронберга до глубины души. Это были самые настоящие тела, конечности, лапы, головы, но только из идеально гладкого металла. Внутри асивов царил настоящий хаос из гибких трубочек, разноцветных жил, стальных палочек, пластинок с узорами из серебряных и золотых нитей и пр. Всё это было настолько загадочно и непонятно, что Ронберг, в общем довольно малочувствительный человек, по-настоящему трепетал. Но к его ужасу и восторгу некоторые из асивов до сих пор были "живыми", если к ним применимо это слово. Он видел забавно переставляющих по камням тонкие изломанные ноги "паучков", бойкие сами собой катающиеся шары, вполне себе плавно шагающих тварей, отдаленно напоминающих размером и формой домашнюю кошку и даже некие парящие в воздухе гудящие "блины" с маленькими трехпалыми руками и трубками, из которых распрыскивалось то чем их предварительно "заправили". Но по-настоящему его потрясла странная "лошадиная" голова, с четырьмя огромными голубыми глазами. Это жуткая голова шевелилась, поворачивалась и главное умела формировать перед собой реальные, абсолютно неотличимые от настоящих бесплотные образы практически чего угодно. Как объяснил Делающий Пыль, голова могла "воспроизвести" всё что она когда-либо "видела". Однако лоя не умели заставить её показать что-то конкретное, они лишь могли нажимать на определенную пластинку внутри и "лошадь" сама, случайным вроде бы образом, "рисовала" в воздухе чуть светящийся образ чего-нибудь. Иногда это были люди, иногда лоя, иногда деревья или какие-то пейзажи, в основном горные, а порой и совсем что-то непостижимое, для чего у лоя просто не было слов. Увидев это, Ронберг впал в настоящий ступор и чуть ли не благоговение, совершенно очевидно что здесь творились чудеса. И потому когда он увидел возникшего перед металлической собакой второго, благообразного отца Боба, Ронберг сразу понял откуда явился этот демонический пёс. Он был асив, одно из непостижимых порождений повелительницы лоя, великой Сандары.

И сейчас, шагая с горящим факелом в руке по Расплатной площади, по направлению к ограде, за которой притаился, пусть покалеченный, но всё еще действующий асив, Ронберг был, мягко говоря, взволнован. Делающий Пыль не показывал ему таких как этот пёс, но рассказывал о них, о тех, кто способен совершенно разумно и внятно говорить, будто внутри их тел спрятан взрослый живой человек. Это были асивы высшего ранга, главные помощники Королевы, такие практически никогда не попадались черным лоя и они отдали бы что угодно, чтобы заполучить подобное создание, которое, кроме всего прочего, как верили лоя, можно было заставить рассказать многие секреты Королевы.

С каждым шагом в его душу просачивался страх. Никогда он не отличался особой впечатлительность, религиозностью или мистицизмом, все эти душевные переживания и искания никак его не трогали. Но с годами он всё же стал задумываться кое о чем и сейчас, один, среди темноты, под пронзительным звездным небом, у ограды, за которой притаилось непостижимое чудовище, ему стало очень не по себе.

Отодвинув деревянный щит, он прошел внутрь, чувствуя омерзительную слабость в ногах.

Собака снова стала металлической и в неровных всполохах мятущегося пламени, отливала грозным тревожным алым цветом, который вкупе с её большими черными глазами и окружающей уже практически ночной тьмою создавал почти инфернальную картину. Ронберг сробел. Из оружия