— Спасибо. Тогда мы тоже пойдем внутрь.

Мы прошли через ворота, и моим глазам открылся внутренний двор поместья.

Да, таким я его еще не видел. В первое мгновение мне даже показалось, что я снова оказался на гонках, только мотоциклы в этот раз остались где-то за пределами двора.

Фонтан посередине двора закрыли увесистой деревянной конструкцией, превратив его в небольшую сцену, на которой стояла музыкальная аппаратура. Из динамиков лилась негромкая ритмичная музыка, вроде той, что играла на пляже Академии на празднике Воды и Песка, а еще там же приплясывал высокий щегол в белых, буквально светящихся, туфлях, и черном костюме с белоснежным носовым платочком, торчащим из нагрудного кармана.

Щегол постоянно выкрикивал какие-то случайные слова, тыкая пальцем в случайных людей, и они радостно поднимали руки и что-то кричали в ответ. Похоже, это у них тут конкурсы такие интересные. И ведущий хороший.

А людей тут на самом деле было пруд пруди. Человек сорок, не меньше, от мала до велика. Всех возрастов и цветов, в смысле, цветов одежды. Толпа напоминала какой-то птичий базар, стихийно устроенный в высоких кронах — разве что перья не летели… Но, возможно, это лишь потому, что праздник только начинался.

Я наклонился к уху Ванессы, которая держала меня под руку, и тихо произнес, добавив в голос немного укоризны:

— Я думал, это будет тихое небольшое семейное празднество.

— Да? — Ванесса притворно удивилась. — А разве я такое говорила?

— Нет, но… Я полагал, будет так же, как было в прошлый раз.

— Ну, нет. — Ванесса усмехнулась. — То мероприятие изначально планировалось как семейные посиделки. А тут целый день рождения целого наследника рода. Ты что, разве можно обойтись скромным семейным праздником?

— Ну… да.

— Ничего ты не понимаешь в аристократическом обществе, — вздохнула Ванесса, и этим вздохом лучше любых слов дала понять, что она тоже не понимает. — Такое событие нельзя оставлять без внимания. А, учитывая характер моего отца, это должно быть внимание в идеале всего мира.

Ну, логично, в общем-то.

Если бы моя голова не была занята весь остаток недели Вермилионом и его проблемой, то я бы, может быть, и сам догадался, что такой любитель пустить пыль в глаза, как отец Ванессы, не обойдется простым семейным собранием для такого весомого повода.

— Дамы и господа, у нас пополнение! — внезапно заорал со сцены ведущий. — Наконец-то к нам присоединилась сестра сегодняшнего именинника, несравненная Ванесса Тюудор! И ее спутник — Марк Грауберг, поприветствуем же новоприбывших!

Из толпы раздались жиденькие аплодисменты, которых хватило буквально на десять секунд, после чего все снова потеряли к нам интерес и сосредоточились на ведущем, который проводил лотерею или что-то вроде того.

Он достал откуда-то большой прозрачный шар, нанизанный на железную спицу, и наполненный сложенными пополам бумажками. Поместив спицу на две железных рогатки, он начал крутить шар, заставляя бумажки внутри пересыпаться и перемешиваться, после чего в какой-то момент остановил его, открыл лючок в боку и вытащил первую попавшуюся в руки бумажку. Развернул ее, громко выкрикнул:

— Номер сорок три!

Из толпы раздался громкий радостный визг, и на сцену, высоко задирая ноги в лаковых туфлях, полезла женщина средних лет с такой высокой прической, напоминающей Косую Башню. Казалось, ей вообще нельзя головой двигать, иначе Косая Башня очень быстро превратится в Лежачую Башню.

Я еще раз обвел взглядом все, что происходило во дворе, и поймал себя на мысли, что все это очень сильно напоминает то, что я видел на балу в Академии после турнира.

Маги, взрослые маги, а не зеленые юнцы, вели себя точно так же — часть танцевала перед сценой, подчиняясь воплям ведущего, часть рассосалась по небольшим группам по интересам, от двух до пяти человек, и что-то увлеченно обсуждали в своем небольшое узком кругу… А часть не отходила от шведских столов, которые установили по периметру отведенной под праздник зоны, и каждый раз, когда зажатая в руках тарелка или бокал пустели, накладывали и наливали себе еще чего-нибудь.

Забавно получается — дети, насмотревшись на взрослых, пытаются им подражать, чтобы тоже казаться взрослыми, а потом, когда сами становятся взрослыми, уже просто не вспоминают о том, что существуют и какие-то другие линии поведения, кроме той, к которой они привыкли.

Мне еще повезло, что Ванесса не такая… Впрочем, она во многих отношениях «не такая». Может, это все как-то связано? Включая и ее необычную магию?

Я покосился на Ванессу, в глазах которой застыла бессильная тоска, и слегка сжал ее руку, приводя в чувство:

— Кто все эти люди?

— Маги, — чуть ли не выплюнула Ванесса. — Всяческие кланы, с которыми мы дружим.

— Вы дружите не со всеми? — удивился я.

— Да мы и с этими не особо дружим, — понизив голос почти до шепота, призналась Ванесса. — Разве это дружбой назовешь? Отношения, которые только для того и существуют, что обеспечивают доступ в дома и семьи друг друга. Обеспечивают возможность посмотреть, как живут другие и в чем их можно переплюнуть. Вечное состязание богачей, кто покруче покажет, что он богат.

Она поймала мой взгляд, и в ее собственных глазах презрение резко сменилось на испуг:

— Нет, ты не подумай плохого! — резко начала оправдываться Ванесса. — Друзья тоже есть, в смысле, прямо настоящие друзья! Но их, конечно, мало, как и любых настоящих друзей.

— Я ничего такого не подумал. — Я успокаивающе улыбнулся. — А кто есть кто из них? Скажем… Во, знаю! Вермилион, которые конкурс устраивали. Ну тот, что мы с тобой выиграли на пляже… Они тоже здесь?

— Нет, с ними мы не контактируем. — Ванесса покачала головой. — Сразу предвижу твой следующий вопрос — Лютесы и Маннеры тоже не числятся среди наших друзей. И «друзей» тоже.

— Ну вот и отлично. — Я улыбнулся. — Значит, мне не грозит встретить тут бабушку Нокса, которая по закону подлости окажется такой же болтливой, как и он сам, и до самого вечера присядет мне на уши рассказом о том, как Нокс в детстве воровал пирожки со стола.

Ванесса с облегчением рассмеялась и покрепче перехватила меня под руку:

— Пойдем к столам? Я от этих нервов проголодалась.

Столы просто ломились от всевозможных деликатесов и напитков. Они были заставлены так плотно, что некоторые блюда приходилось размещать на специальной многоярусной посуде, иначе они бы просто не влезли.

В основном, конечно, это были разнообразные закуски вроде бутербродов, канапе, рулетиков, как мясных, так и овощных, и каких-то блюд, которые я вообще видел первый раз в жизни. Разумеется, куча закусок комплектовалась морем напитков, которые предполагалось этими закусками закусывать.

Тут стояли бутылки виски, рома и коньяка. Из ведер со льдом, накрытых кипенно-белыми рушниками, торчали горлышки бутылок белого и игристого вин, а для особенных ценителей рядом с бутылками зеленого абсента лежал горками колотый сахар и горели свечи.

К счастью, в ведрах со льдом нашлись и бутылочки «пляжа», и Ванесса, морщившая носик при виде крепкого алкоголя, с энтузиазмом схватила одну из них.

Я же при виде знакомой этикетки снова вспомнил о Вермилионе, о котором до сих пор не было никаких вестей, и даже проверил на всякий случай телефон, на который, конечно же, не приходило никаких сообщений.

Убирая телефон в карман, я почувствовал хорошо знакомый озноб в затылке, предупреждающий о чем-то, и быстро, но плавно, чтобы не создавать впечатление, что что-то подозреваю, обернулся, сделав вид, что хочу взять еще одну канапешку.

Канапешку я, конечно, взял, но главное — параллельно с этим взглянул в сторону предполагаемой опасности и обнаружил ее.

Это оказался Лукас, брат Ванессы.

Одетый в свободную красную рубашку и черные брюки, прилизавший волосы гелем, он стоял возле соседнего стола, привалившись к нему бедром и недовольно сложив руки на груди. При этом он умудрялся еще и держать стакан, а рядом с самим недовольным парнем стояла початая (да что там греха таить — полупустая!) бутылка какого-то дорогого виски.

Лукас смотрел на меня с нескрываемой неприязнью, и, когда я перехватил его взгляд и примирительно улыбнулся, он наоборот — лишь скривился и разом опрокинул в себя стакан, до половины наполненный крепким пойлом. Тут же, не сводя с меня взгляда, будто пытаясь загипнотизировать, Лукас нашарил бутылку и налил себе в стакан еще.

Да, с такими темпами поглощения ему завтра будет очень туго. Если,