— Это было достаточно срочно, — согласился я.

— Отлично, — сказал он. — Просто дай мне немного чертового времени, чтобы разобраться с этим дерьмом в следующий раз, ладно? Желательно хоть какое-то гребаное предупреждение.

Я последний раз покрутил нож, после чего бросил его на пол.

— Я здесь больше не нужен?

Он кивнул, сделав еще одну затяжку.

— Да, ты можешь идти. Команда скоро будет здесь. Мы должны ликвидировать всех свидетелей или просто сделать предупреждение?

На этот вопрос было легко ответить. В этом была замешана Илэйн Константин. Все, кто находился в чертовой близости, должны быть уничтожены, а не выпускать это дерьмо наружу.

— Всех. Ликвидируй всех, — проинструктировал я и повернулся, чтобы уйти.

— Подожди, Люциан, — позвал он.

Я повернулся к нему лицом.

— Что?

Он подошел ближе, продолжая курить.

— Братья власти. Ты хотел знать, что происходит между ними и семьей Константин.

Моя плоть наполнилась жизнью, когда он произнес эти слова, дрожь желания пробежала по спине.

— Илэйн Константин, — сказал я, сокращая между нами расстояние. — Я хотел знать, что происходит между ними и Илэйн Константин.

— Да, Илэйн Константин, — повторил он. — Ну, я выяснил что происходит. Приятного там мало.

Я сосредоточил свое внимание на его лице.

— Рассказывай.

— Она по уши увязла. Залезла в долги из-за наркоты, все по-старому. Но это еще не все. Еще херова туча дерьма.

— Выкладывай, — огрызнулся я.

Он сделал еще одну затяжку, прежде чем ответил.

— Они преследуют ее не только из-за ее собственных долгов. Вместе с ними она взяла на себя груз других долгов. Долг других людей.

— За других людей? Какого хера?

Он наклонил голову.

— Похоже, маленькая мисс Заносчивость не совсем уж такая эгоистичная маленькая принцесса, какой кажется. Она пожалела целую толпу неудачников-наркоманов и выручила их. — Он засмеялся и усмехнулся. — Глупая сучка.

Слова, сорвавшиеся с его губ, раздражают. Илэйн, может, и глупая сучка, но она моя, и никто не смел говорить так о моей Илэйн.

Он продолжил, не обращая внимания на то, что творилось со мной.

— Она заслуживает всего, что ее ожидает. Увязнуть в долгах Братьев власти — это точно не гребаная благотворительная акция. Ей следовало придерживаться благотворительной чуши для богатых девочек. Было бы безопаснее для нее.

Я пытался найти логику в ее действиях. Но в них не было никакой логики. Ни капельки. Трентон был прав — она должна была быть глупой сучкой, чтобы увязнуть в долгах Братьев власти. Но даже если и увязла… она была Константин… Королева Сучек Кэролайн Константин, несомненно, подчистила бы ее ошибки холодной, твердой монетой.

Трентон прочел мои мысли.

— Говорят, Кэролайн умыла руки. Очевидно, Илэйн делала это и раньше, снова и снова. Последние несколько раз ее мать подчищала все, но не в этот раз. На этот раз ставки выше, и ее мать сказала, что ни за что на свете не станет снова прикрывать ее зад. Она сама по себе. Она и так уже достаточно опозорила фамилию, как ходят слухи. Мамочка покончила с ней. — Он бросил окурок на тело. — Илэйн сама по себе, и они придут за ней. Скоро.

— И что именно они собираются с ней делать? — огрызнулся я, но уже знал ответ. Видел в его глазах.

Он указал на мертвого дурака, лежащего на полу, прежде чем ответить мне, и я понял, что сейчас произойдет. У Трентона Альто быстро назревали собственные вопросы. Вопросы, на которые мне чертовски не хотелось отвечать.

— Это из-за нее, не так ли? Все это дерьмо тут? Это из-за Илэйн Константин?

— Какого хрена это имеет значение? — зашипел я на него. — Скажи мне точно, что эти гребаные Братья власти планируют сделать с ней и когда.

— Твою мать, Люциан, — проговорил он. — Что, черт возьми, с тобой происходит? Конечно это, блядь, имеет значение. Сам факт того, что ты дышал одним воздухом с этой сучкой Константин, имеет значение, и ты это знаешь. Ты, блядь, знаешь это.

Его глаза были смелыми и холодными. Жесткими и недоверчивыми.

Он не узнавал меня, и я тоже не узнавал себя. Я купался в дерьме, и все из-за нее. Все из-за женщины, которую я должен ненавидеть каждой частичкой своей злобной души.

Трентон был прав, и я ненавидел его за это.

Он прочистил горло.

— Знаешь, уже ходят слухи? Слухи о том, что на прошлой неделе тебя не было в Холдинге Морелли, слухи о том, что что-то происходит… слухи о том, что ты гоняешься за хорошенькой маленькой блондиночкой…

— Слухи могут распространяться сколько угодно. Я не обязан реагировать ни на один из них. Мои дела — это мои гребаные дела, и только мои.

Он выглядел виноватым, переминаясь с ноги на ногу.

— Не тогда, когда вопросы исходят от твоего отца.

Кровь застыла в жилах.

— Какое, черт возьми, отношение к этому имеет мой отец?

Он смотрел на тело, а не на меня. Вот тогда-то я и понял все, раз и навсегда.

Иисус гребаный Христос.

Преданность Трентона Альто больше не принадлежала мне. Этот ублюдок вел обсуждения с моим отцом.

Обсуждения обо мне.

— Он спросил меня, — сказал он, будто это оправдывало его. — Я должен был поговорить с ним, Люциан. Он спросил меня.

— Ну-ну. Он знает, что ты здесь? — с усмешкой надавил я.

Он покачал головой и достал еще одну сигарету.

— Не об этом. Еще нет. Этот жалкий беспорядок сегодня вечером произошел чертовски быстро и неожиданно, тебе не кажется? Я бы не успел донести твоему отцу, даже если бы захотел. — Он прикурил. — Но он спросил меня, чем ты занимался. Спросил меня об Илэйн Константин. Не я это начал, совсем нет. Кажется, шофер доложил.

Тупой ублюдок. Он заплатит за это.

Трентон продолжал говорить, будто мне нужно было услышать его совет.

— Ты проваливаешься в долбаные безумные воды. Не думай, что я собираюсь тонуть там с тобой. Оставь это. Оставь, блядь, ее. Пожалуйста, босс. Просто оставь ее в покое.

Хотя у меня пересохло во рту от ярости, я не мог сказать, что винил его.

И снова он был прав. Я был в долбаных безумных водах.

Я был в дерьме по самые яйца. Чувствовал это всем нутром. Моему отцу достаточно было унюхать хоть намек правды о моем преследовании Илэйн, и весь чертов мир ощутил бы мое проклятие вместе со мной. Он заживо разорвал бы меня на части под аплодисменты всей семьи.

— Знаешь, Симус и Дункан уже ошиваются поблизости, — сказал Трентон, и в груди вспыхнул новый приступ гнева. — Он