Шрифт:
Закладка:
2 февраля вечером Каляев и его товарищ вышли с бомбами на путь проезда великого князя из Кремля в Большой театр и заняли места один у Александровского сквера[39], другой на Воскресенской площади. Увидев приближавшуюся карету, Каляев подошел в ней, собираясь бросить бомбу, но, заметив сидевших с великим князем великую княгиню и детей[40], намерения своего не выполнил.
Следующее нападение было назначено на 4 февраля. В тот день неизвестный отказался взять бомбу, вследствие чего идти на покушение пришлось одному Каляеву.
Около 12 часов дня Каляев, одетый простолюдином, в поддевку, и имея бомбу в узелке в платке, направился в Кремль, где и стал поджидать проезда великого князя. Около 2 часов 30 минут он, увидев приближавшуюся от дворца к Никольским воротам карету великого князя, подошел к ней и бросил в карету бомбу. Великий князь был убит, кучер Рудинкин тяжело ранен. Каляев был ранен и арестован[41]. Савинков и Бриллиант, находившиеся в момент покушения в булочной Филиппова, что на Тверской, поспешили скрыться. Центральный комитет выпустил по поводу убийства великого князя прокламацию «4 февраля», а все комитеты издали прокламации от своего имени.
Предприятия петербургское и киевское успехом для революционеров не увенчались. Отправленный в Петербург отряд Боевой организации имел целью совершение покушения на жизнь великого князя Владимира Александровича и петербургского генерал-губернатора, генерал-майора свиты его величества Трепова. Центральный комитет полагал, что после удачного совершения этих двух покушений Боевая организация сосредоточит все свои силы на подготовке покушения на жизнь его величества. Во главе отряда стоял известный уже по делу убийства министра Плеве Швейцер; большую роль играл в нем и арестованный в 1901 году при томской типографии Сергей Барыков. Прибыв в Петербург, несколько членов отряда занялись выслеживанием путей проезда генерала Трепова.
Двое из них: неизвестный и Подвицкий, живший под фамилией Запольского, производили эту работу под видом извозчиков, сын же полковника Трофимова (нелегальный Сидоренко) – под видом посыльного. Изготовлением снарядов занимался сам Швейцер, проживавший в меблированных комнатах «Бристоль» на углу Большой Морской и Вознесенского проспекта, под именем великобританского подданного Артура Генри Мюр Мак-Кулона. Дочь статского советника Татьяна Леонтьева, барышня, принадлежавшая к хорошему кругу общества, особа не совсем психически здоровая, была использована боевиками как надежный, вне подозрения по своим связям человек. Она хранила взрывчатые вещества, конспиративную переписку. Леонтьева была принята в доме генерала Трепова и благодаря этому давала организации некоторые сведения о выездах генерала, заседаниях Комитета и Совета министров, внешней жизни двора.
Начав работу, отряд попал в сферу наблюдения Петербургского охранного отделения, а также потерпел и ряд случайных неудач. 9 января в Сестрорецке был арестован один из членов отряда Борис Марков. Найденное при нем письмо к родным не оставляло сомнения в принадлежности его к Боевой организации и вместе с наличием у него браунинга и другими данными дела категорически указывало, что он ехал в Петербург совершить террористический акт.
В ночь на 26 февраля в номере, где жил и работал Швейцер-Мак-Кулон, произошел взрыв, причем погиб сам Швейцер. То, как велик был запас у него взрывчатых веществ, показывает сама сила взрыва. Комната № 27, занимавшаяся Мак-Кулоном, носила следы полного разрушения. В соседних трех номерах, коридоре, соседнем ресторане Мишеля, в комнатах этажом ниже 27-го номера и в магазинах под ними были произведены разрушения. По фасаду дома, обращенному к Исаакиевскому собору, были выбиты стекла в 36 окнах. Прилегающая часть Вознесенского проспекта, на панели и мостовой, была завалена досками, кусками мебели и разными вещами, выброшенными взрывом из меблированных комнат. Часть вещей перекинуло в Исаакиевский сквер, в котором на протяжении 16 шагов повалило даже решетку в трех пролетах. Там же были найдены части пальцев Швейцера.
16 марта Петербургское охранное отделение, закончив расследование деятельности отряда, арестовало ряд лиц, входивших в его состав, и произвело ряд обысков у лиц, с ними соприкасавшихся. У Леонтьевой был обнаружен гремучий студень[42], динамит, гремучая ртуть, трубки с серной кислотой и свинцовые грузики – все это в количестве, вполне достаточном для устройства не менее трех разрывных снарядов большой силы. Видимо, для этой же цели у нее находились призматический порох и прутковое олово. Были найдены по обыску также 19 чистых паспортных бланков, 14 паспортных книжек, три заполненные фальшивые паспортные книжки, нелегальная литература и квитанция на вклад в банкирский дом братьев Джамгаровых в Москве. Произведя в названной конторе осмотр вклада в виде ящика, в нем обнаружили 6 металлических круглой формы снарядов, 6 запалов к ним и 10 кусков гремучего студня.
При аресте один лишь Трофимов (Сидоренко) оказал вооруженное сопротивление; стрелял, но никого не ранил и при допросе признал себя «сознательным членом Боевой организации партии социалистов-революционеров». Членом Боевой организации партии признала себя при первом допросе и Леонтьева, заявив, что все у нее найденное, безусловно, служило целям названной организации, но от этого показания она в дальнейшем отказалась.
Третий отряд Боевой организации, отправленный для убийства генерал-адъютанта Клейгельса, прибыв в Киев, попал в сферу наблюдения Киевского охранного отделения. Назначенных для выслеживания выездов генерал-губернатора лиц пришлось отозвать, а 27 апреля охранное отделение арестовало и мастерскую взрывчатых снарядов в квартире студента Политехнического института Константина Скляренко.
Обыском у него были обнаружены оболочки, взрывчатые материалы и все без исключения принадлежности для трех бомб, которые оставалось только собрать, чем и занимался в момент прихода на обыск чинов полиции Скляренко. Это была первая по времени обнаруженная у партии отлично оборудованная мастерская, в постановке работы которой принимал участие представитель от Центрального комитета партии.
После описанных трех предприятий Боевая организация бездействовала. Летом в Россию прибыли Брешко-Брешковская, Азеф и Савинков. В конце июля в Нижнем Новгороде состоялся съезд главных боевиков, принявший ряд важных решений. Териоки[43] были избраны местом, где обосновался как бы центр Боевой организации. Составилась целая химическая группа. В августе Боевая организация устроила мастерскую для изготовления бомб в Саратове, которой заведовал социалист-революционер, скрывавший свое действительное имя под фамилий Горохов. В конце августа работа настолько подвинулась вперед, что Горохов даже произвел пробу метания бомбы верстах в шести от города, а затем, 1 сентября, он уже снабдил бомбами «нелегальную» Рудневу, которая и повезла их в Москву.
11-го числа произведенным у Горохова обыском были обнаружены мастерская бомб, много необходимых материалов, отравленный кинжал, руководство для изготовления бомб,
