Шрифт:
Закладка:
- Понятно, - кивнула ему. – Федя тоже пойдет на ваше мероприятие?
- Нет. У него сегодня другие дела.
После завтрака мы с Севой снова наведались в музей – убедиться, что сегодня там все в прядке, затем навестили какие-то странные сооружения, расположенные в промышленной зоне города. Репьевский пояснил: в другой ситуации он не стал бы возить меня по своим рабочим объектам, однако в свете последних событий попросту боится отлучаться от меня дольше, чем на несколько минут.
С одной стороны такая трепетная забота была приятна, с другой – здорово напрягла, ибо после всех этих поездок на подготовку к собранию оборотней у меня осталось не более получаса.
Этого времени хватило на то, чтобы нарядиться в новое платье, сделать легкий макияж и заколоть свои кудри наверх, тщательно скрепив нарочитую небрежность прически лаком для волос.
Реакция Репьевского на мой внешний вид оказалась неоднозначной. Когда, уложив на место последний локон, я вышла в прихожую, Сева смерил меня хмурым взглядом, а потом решительно заявил:
- Черт с ним, с этим отчетом. Переодевайся, мы остаемся дома.
- В смысле? – изумилась я. – Что-то не так? Я тебе не нравлюсь?
Он взял меня за руку и развернул к большому зеркалу, висевшему на стене.
На мгновение у меня перехватило дыхание.
Нежное голубое платье по-прежнему сидело превосходно – точно так же, как и пару минут назад, когда я любовалась на себя в другое зеркало. Зато от мужчины, стоявшего позади, в прямом смысле слова закружилась голова.
Для приема в «Плазе» Всеволод выбрал строгий темно-синим костюм с однотонным галстуком и белоснежную рубашку, подчеркнувшую его смуглую кожу. При этом в осанке Репьевского, его движениях, приподнятом вверх подбородке сквозила такая мощь - яркая, звериная, невероятно сексуальная, что у меня замерло сердце.
- Ты прекрасна, - тихо сказал Всеволод, осторожно обнимая меня за талию. – Восхитительна. Необыкновенно хороша. И я хочу, чтобы эта красота была только моей.
- А разве она принадлежит кому-то еще? – охрипшим голосом ответила я.
Он склонил голову и коснулся горячими губами моего плеча. Я мягко сжала его руку.
- Поехали, Сева. Если задержимся еще, наверняка опоздаем.
***
Наше появление в ресторане произвело фурор.
Едва мы переступили порог банкетного зала, как стихли все разговоры и присутствующие люди повернулись в нашу сторону. Пока Репьевский вел меня по широкой ковровой дорожке к центру комнаты, лисы, тигры, волки и медведи не спускали с нас глаз.
От такого пристального внимания мне стало не по себе. Конечно, я понимала, - появление анатари вызовет у оборотней интерес, однако не думала, что он будет таким большим.
Все зоозащитники, включая пожилых дам и молодых женщин, буквально облизали меня взглядом с ног до головы. И если некоторые из них сравнительно быстро вспомнили о приличиях и вернулись к прерванной беседе, то другие пялились так пристально, что я с трудом сдерживала желание показать им язык.
- Чувствую себя экзотическим зверем, - призналась я Всеволоду, когда мы заняли свои места за одним из стоявших в зале столиков.
- Скорее сказочной феей, - улыбнулся он. – Будь снисходительнее, маленькая. Ребята понятия не имели, что в «Плазу» явится анатари.
В подтверждение его слов через пару минут к нашему столу потянулась вереница желающих выразить свое почтение. Оборотни мне улыбались, пожимали или целовали руку, интересовались настроением и восхищались нарядом – словом, вели себя как обычные вежливые люди.
- Всеволод Иванович, так значит, это и есть та девушка, которая хочет приобрести тонну глины для короткого однодневного праздника? – весело поинтересовался у Репьевского один из них - забавный пухленький старичок в сером отутюженном костюме.
Вокруг его головы отчетливо просматривался силуэт мохнатого зверя со смешными треугольными ушами. Тигр?
- Она, Сергей Павлович, - кивнул в ответ Сева.
- И вовсе не тонну, - поспешила вставить я. – Килограммов тридцать, не больше.
- Аня, милая, зачем вам столько? – воскликнул мужчина, усаживаясь на свободный стул. – Что вы станете с ней делать? Лепить глиняную армию?
- Для армии этого будет маловато, - усмехнулась я, узнав и его уши, и зеленые глаза и россыпь мелких веснушек. – Для изготовления чайного блюдца диаметром 13 сантиметров требуется порядка 800 граммов глины. А на нашем фестивале планируется провести сразу несколько «глиняных» мастер-классов. Материала нужно много.
Старичок посмотрел на Всеволода. Тот развел руками.
- Как дела у вашего сына, Сергей Павлович? – поинтересовалась я. – Игорь недавно здорово помог нам с проведением измерительных работ.
- С глиной он вам тоже поможет, - заулыбался старший Баринов. – И лепить, и таскать. Ему это будет полезно.
- Пусть приходит в музей, - сказала я. – Наши девочки ему очень обрадуются.
После Сергея Баринова к нашему столу подошли еще несколько человек – двое мужчин и женщина, оказавшаяся владелицей сети ателье, в которых мы с Кристиной Петровной намеривались заказать для фестиваля стилизованные костюмы.
Между тем, пообщаться с ней я не успела - в зале вдруг заиграла громкая музыка, и на импровизированную сцену вышла высокая пожилая дама, которая объявила о начале официальной части собрания зоозащитников. Она несколько минут говорила о том, как много делают участники их общества для сохранения в нашем регионе благоприятной экологической обстановки, после чего пригласила подняться на трибуну Всеволода Репьевского, дабы он поделился своим опытом в этом важном вопросе.
Сева ободряюще мне улыбнулся, встал из-за стола и быстрым шагом направился к сцене. Стоило ему взять в руки микрофон, как над моей головой прозвучал тихий голос:
- Позвольте ненадолго разбавить ваше одиночество.
Я обернулась и увидела высокого незнакомого мужчину с короткими седыми волосами. На вид ему можно было дать лет шестьдесят, при этом выглядел он отлично – спортивный, подтянутый, явно уверенный в себе.
Волк.
Я бросила взгляд в сторону сцены - Всеволод живо рассказывал публике о восстановлении популяции бобров и не проявлял никакого беспокойства. Впрочем, подошедшего ко мне незнакомца он
