Иматирос… какую же громкую себе фамилию выбрал этот род. И герб под стать — багровая капля на черном поле, символизирующая готовность пустить кровь любому своему недругу. Вот только решимости проливать чужую кровь, зачастую может оказаться слишком мало для победы. Очень часто наступает такой тяжелый момент, когда требуется щедро расплескать собственную. И в своем самонадеянном противнике я этого желания не наблюдал совсем. Дексам демонстрировал мне только лишь трусливое желание избежать любых опасностей и закончить этот бой без потерь. Этим-то мы и отличались друг от друга, ведь мне не было страшно раскрасить песок багрянцем…

Аристократ направил свой короткий клинок под таким неудобным углом, чтобы я ни при каком раскладе не мог отразить его штыками своего оружия. Единственный вариант, который мне был доступен, это ловить сталь своей плотью…

Лезвие кинжала легко, словно в краюху только что испеченного свежего хлеба, вошло в мое предплечье, оказавшись аккурат между лучевой и локтевой костью. Дексам уже не улыбался, он просто ликовал. Зрачки его расширились от вида моей темной крови, словно она была для него дурманящим наркотиком. И горячие ручейки сейчас шустро заструились по моей коже, напитывая и утяжеляя рукава одежд. Иматирос собирался добить меня следующим своим ударом. Просто и незамысловато. Он уже приговорил меня к смерти.

Скажу честно, это было больно. Очень. Скорее даже нестерпимо для любого смертного человека. Но к несчастью аристократа, я не был простым смертный. Внутри этого юного тела сидел Грешник, который в Преисподней подвергался таким жестоким пыткам и истязаниям, что одно только их вдумчивое описание способно свалить в обморок бывалого воителя, словно какую-то кисейную барышню. Пусть это было самое первое столь серьезное ранение, полученное Данмаром, но закаленный в огне Геенны и тысячелетних войнах разум легко подавил панические трепыхания плоти и заставил ее делать то, что мне было нужно.

Улыбка блондинчика немного померкла, когда я ни с того ни с сего довернул руку, покрепче фиксируя между костей предплечья его клинок, и резко рванул в сторону. В этот же миг зажатый во втором кулаке сай со стремительностью мангуста устремился в незащищенный живот моего противника. И теперь уже Дексам оказался передо мной совершенно беззащтиным…

Первостепенным порывом светловолосого красавчика была попытка отскочить от меня назад. И кто знает, может быть благодаря невероятным рефлексам Владеющего он был успел уйти от удара. Но любовь к собственному оружию подвела его. Он так и не смог разжать ладонь и выпустить эфес своей прекрасной зачарованной шпаги, лезвие которой я придавил ногой к земле. И эта жалкая доля секунду промедления сыграла для него роковую роль.

Я почувствовал, как острие моего трехгранного штыка коснулось чего-то упругого и очень плотного, словно я пытался проткнуть нагрудник из толстой дубленной кожи. Глупо было надеяться, что Иматирос станет так сильно рисковать, выходя на поединок без защиты. Аристократ подстраховался везде, где только мог. Он, взывая к своей Анима Игнис, укрепил собственное тело, чтобы никакой случайный удар не мог оставить на нем серьезных повреждений.

В здешнем обществе бытовал слух, что Владеющие земли способны упрочивать свою кожу до такой степени, что она становится по крепости равной стали. Да вот только Дексам полноценным Владеющим еще не был, а натиску моего оружия, созданного величайшим мастером Махи, а может быть и всего Исхироса, легко поддавалась даже сталь. Причем, уступала легко, словно лист пергамента тычку пальца. Пробитые латы Таасима Атерна тому доказательство. Так что у жениха Астры не было ни малейшего шанса.

С каждым новым дюймом металла, который все глубже погружался в живот моего противника, лицо Иматироса меняло свое выражение. На смену торжеству пришло непонимание. Затем шок. Боль. Паника. Страх. В какой-то момент, он даже потерял контроль над своей Искрой, и чудовищная инерция моего выпада, в который я вложил все свои силы, пробила тело блондинчика навылет.

Жуткий трехгранный штык, окрашенный багровым, выскочил у того со спины, проткнув легкую рубашку. Мощь моего выпада оказалась настолько велика, что и вся моя рука по самое запястье провалилась во влажное горячее нутро парня, путаясь в его кишках. И только сейчас этот глупец выпустил из руки свою рапиру и попытался меня отпихнуть, еще не понимая, что уже слишком поздно… наш поединок закончился.

Сделав пару вращательных движений кистью, чтобы забуриться в разорванное мощным ударом брюхо Дексама поглубже, я стал словно спагетти на вилку накручивать петли потрохов на боковые зубья сая. Изо рта моего врага вырвался протяжный стон, и он попытался то ли попятиться, то ли завалиться на спину, но я удержал его своей раненной рукой.

— Посмотри в мои глаза, смертный, — прошептал я, глядя снизу вверх прямо в лицо Иматироса. — Посмотри же! Ты видишь? Видишь, что тебя ждет там… за гранью?

Молодой парень, который сегодня проснулся полный личностных амбиций, с верой в светлое будущее и любовью к своей собственной жизни, словно завороженный перевел взгляд с кровавого пятна, которое быстро набухало на его одежде, на меня. Он заглянул в темноту моих глаз и узрел, как ему навстречу оттуда ринулся Ад. Ад с большой буквы, где боль и страдания такая же обыденность, как воздух в мире смертных. Проклятое место, где ты раз за разом будешь умирать тысячью смертей, но потом воскресать, словно феникс, вылупляясь из пламени собственной агонии. Воскресать, чтобы погибнуть вновь. Снова и снова, и снова… И продолжаться эта пытка будет до тех пор, пока на небосклоне не погаснут все звезды до единой. То есть вечно…

Аристократ зажмурился, не выдержав ужасов, которые отражались в глубинах моих зрачков, и по его щекам побежали слезы.

— Прощай, Дексам, — так же тихо сказал я, — впереди тебя ждет тяжелый путь…

Видя, как к нашей сцепившейся в объятиях окровавленной парочке спешит Мэтр-целитель, я оттопырил указательный палец на своей руке, погруженной в живот блондина. Среди мешанины склизких кишок, возле самого позвоночника, мне почти сразу удалось нащупать толстый пульсирующий ствол аорты. Самого большого кровеносного сосуда в теле человека…

Зацепив ее пальцем, я рывком выдернул руку из внутренностей Иматироса. Ощутив кожей, как легко лопнули тонкие стенки артерии, я проводил безразличным взглядом мириады багровых брызг, сопровождавших мое движение. Оглядев пробитое вражеским кинжалом предплечье, а потом и свой сай, закрученный словно шампур в ошметки мяса и потрохов, я отошел на полтора шага от умирающего аристократа.

Да, Дексам был обречен. Он стремительно обливался кровью, словно проткнутый бурдюк с вином, и никакой даже самый искусный целитель не успел бы ему теперь помочь. Алые струи толчками вырывались из развороченного живота парня, щедро орошая песок под ногами, а его лицо стремилось сравняться цветом с белизной его рубашки.

Блондин рухнул на колени ровно в тот же момент, когда к нему подоспел целитель. И в этом случае не нужно было обладать выдающимся умом, чтобы осознать — помогать уже некому. Парень обеими ногами стоял в вотчине Князя Демонов, несмотря на то что все еще пытался дышать. Но Мэтр не хотел получить обвинений за то, что по его вине погиб чей-то высокородный сынок, а поэтому упрямо воздел над пострадавшим ладони и прикрыл глаза.