Молдаванин, представившись как репортер из газеты “Новости”[7], показал “корочки” и любезно попросил сопроводить его к разрушенному реактору, чтобы сделать снимки для будущих поколений.

– Я Игорь Костин, репортер из газеты “Новости”, – терпеливо повторил он, – если вы мне не верите, можете связаться с моим руководством, они все вам любезно подтвердят. Я всего лишь хочу сделать пару фотографий и опубликовать их, на случай, если нечто подобное случится в будущем, чтобы люди знали, как мы, советский народ, боролись со стихией, вырвавшейся из-под власти человека.

– Говорите вы складно, товарищ Костин. Но мы запрещаем посещение блока даже ученым. Знаете ли, здесь не туристический городок, а заведомо опасное для людей место. Я думаю, ни один человек в своем уме не позволит вам сделать то, о чем вы просите, если, конечно, кому-то из них жизнь недорога.

Единственное, в чем бы вы могли нам помочь, это сделать пару фотографий девочки. Она уже пару дней как ошивается на станции, непонятно по какой причине. Мы ищем ее родителей, возможно, во время эвакуации, они забыли про нее.

– Я не занимаюсь розыскными мероприятиями. – Игорь развел руками.

– Очень жаль.

Репортер вышел из общежития ни с чем и озадаченно почесал голову, взъерошив темные кудри, выбивающиеся из-под шапочки. Мимо проходили люди в специальной защите, не обращая внимание на двухметрового гиганта с двумя камерами на шее. Кроме девушки с огненно-рыжими волосами в белой форме, поверх которой была застегнута куртка, скрывающая упругие груди.

– Привет? – она остановилась и, прищурившись, пригляделась к Игорю.

– А? – тот выплыл из своих дум и посмотрел на девицу, что пронзала его взглядом миндалевидных глаз. – А, привет-привет! Что такая молодая и обворожительная девушка делает здесь, среди смертельной опасности и старых пердунов?

– Ты тоже далеко не молод. – Девушка демонстративно сложила руки на груди. – Я здесь работаю, как и мой муж.

– А кто твой муж?

– Физик-ядерщик.

– Ого! Престижная профессия.

– И опасная. – Девица кивнула в сторону атомной станции.

– Слушай, если твой муж действительно физик-ядерщик, он наверняка знает, опасно ли сейчас находиться на станции или нет, – без обиняков начал Игорь, – мне нужно попасть к реактору и сделать пару снимков. Я облетел его на вертолете, сделал несколько фотографий, половина из них оказались засвечены…

– В реакторе они тоже будут засвечены, – перебила его незнакомка. – Твоя идея заранее обречена на провал. Ты говоришь, половина засвечены, значит, снимки все-таки получились, верно? – она, казалось, этим фактом заинтересовалась.

– Верно, – настороженно кивнул Костин. – А к чему ты ведешь?

– Я бы могла посмотреть на эти снимки. После того, как отыщу девочку.

– Девочку? – репортер наморщил лоб. – Я уже не первый раз слышу о какой-то девочке. Не расскажешь, в чем дело?

– Здесь ребенок. Его нужно поймать и отвести к родителям.

– Поймать?

– Она каждый раз сбегает, когда ее пытаются отвести от станции. Ее там что-то держит.

– Дела… – покачал головой Игорь, оттопырив нижнюю губу.

– Так что, мой тебе совет, не лезь ты в реактор. Он унес жизнь нескольким людям, не хочется, чтобы ты к ним присоединился.

Глава VI

Темный небосвод покрылся первыми всполохами предрассветного солнца, когда черный автомобиль заехал на территорию атомной станции, переполненной военной техникой. Дмитрий тщетно тер глаза, пытаясь прогнать остатки сна, задремав на пару часов в кресле на правительственном заседании, где разглагольствовал высокий темноволосый мужчина в очках, представившись Валерием Легасовым, ученым из московского института.

– Дмитрий Константинович, останьтесь на пару слов, – его остановил низенький и пухлый мужчина в строгом костюме – копия московского ученого, правда, в отличие от последнего, он очки не носил.

– Борис Евдокимович Щербина, – Дмитрий пожал крепкую руку соотечественника, – ваш новый руководитель. Я бы хотел поговорить вот о чем. Мы с моим товарищем, Валерием Алексеевичем, измерили радиацию возле разрушенного блока, но до самой станции наши руки не дошли. Не могли бы вы выполнить это несложное задание?

– Конечно, Борис Евдокимович!

Дима с трудом сдерживал себя, дабы не отвернуться, сбросив тяжелый взгляд собеседника, словно пытающегося высверлить в нем дырку. Он снова пожал чиновнику руку и вышел на улицу, разминая затекшие мышцы. Шея неприятно хрустнула, по позвонку прошлась легкая боль, возвращая жизнь в полуживое от усталости тело.

– Мои ребята прихватили все дозиметры, что были на станции. – Николай, тот самый спутник, с которым он направлялся в соседний город на футбол, вернулся в Чернобыль спустя сутки после своего отъезда. Его лицо раскраснелось, на лбу выступили бусинки пота, а рубашка намокла и прилипла к телу.

Коля показал на двух молодых парней, которые, заметив на себе взгляд Дмитрия, в знак приветствия кивнули.

Дима, выхватив дозиметры из их рук, включил прибор и, преподнеся его близко к земле, принялся ходить из стороны в сторону, словно искал среди ярко-салатовых травинок одиноко упавшую монету. Под ногами что-то хрустело – то ли веточка, принесенная ветром, то ли чьи-то косточки, ибо среди хвойных, покрытых ржавчиной, деревьев, обнаружились обтянутые кожей тушки животных.

– Что за черт? – дозиметр втянул в себя струйки зараженного радиацией воздуха, и, жалобно пискнув, отключился. – Он что, бракованный?

– На станции сказали, что это самые надежные дозиметры, – молодой парень, близко стоящий к Дмитрию, недоуменно пожал плечами. – Возьмите второй.

– Твою мать! Неужели это все дозиметры, что были на станции?! – Дима, выхватив второй такой же дозиметр, заводил прибором по траве, пока тот, последовав примеру собрата, не испустил дух.

– Есть еще два…

– Мне кажется, дело не в приборах, а в самой радиации. – Николай ткнул пальцем в сторону разрушенного энергоблока. – Ее здесь столько, что даже приборы не выдерживают. Мы можем сколько угодно использовать эти дозиметры, но они не предназначены для измерения высокой радиоактивности.

– И что ты предлагаешь? – жара вкупе с радиоактивностью действовали на нервы лучше любого алкоголя. Дмитрий, негодуя, топал ногами и тыкал пальцем в